Генри Морган (англ. Henry Morgan
; 1635 г. - 25 августа 1688 г.) - английский мореплаватель (родом из Уэльса), капер (пират по «лицензии»), известный под кличкой «Жестокий», позже вице-губернатор на острове Ямайка, активно проводивший английскую колониальную политику.
В эпоху борьбы Англии и Испании за господство на море предпринял несколько боевых кампаний против испанских владений в зоне Карибского моря.
Его первой широкомасштабной операцией был налёт на город Пуэрто-дель-Принсипе, а «жемчужиной» налётов и диверсий было разграбление и уничтожение города Панама в 1670 г.
В ХVI-ХVII веках каперство было одной из форм морской войны между державами. Особенно доставалось Испании: с 1623 по 1635 год добычей одних лишь голландских каперов стало 550 испанских кораблей.
В отличие от пирата, действующего на свой страх и риск, капер получал «лицензию на убийство» от государства и сражался лишь с врагами своих покровителей. Ему были официально разрешены захват и уничтожение неприятельских судов
и поселений - при этом часть добычи шла в казну страны, выдавшей лицензию.
Например, английские каперы в правление Елизаветы I (1558-1603 годы) обогатили свою венценосную покровительницу на колоссальную сумму - 12 миллионов фунтов стерлингов. 1
В то же время каперство без официального разрешения - пиратство - каралось смертью.
О «раннем» Моргане ничего достоверно не известно, сам он утверждал, будто является сыном джентльмена. Но, скорее всего, отцом его был мелкий землевладелец из Уэльса. Размеренная жизнь в провинциальной глубинке не прельщала молодого человека, и он стал юнгой на корабле, идущем на Барбадос.
Вероятно, Генри чем-то изрядно насолил спутникам, поскольку по прибытии на остров его продали в рабство и прошло семь долгих лет, прежде чем ему удалось обрести свободу. 1
По другой версии он был продан в рабство на три года за оплату перехода через Атлантику. Во всяком случае, так написано в книге Эксквемелина «Пираты Америки», но сам Генри Морган всегда отрицал этот факт. 3
Невзгоды закалили его характер, превратив юного романтика в беспощадного и беспринципного циника. Морган хорошо усвоил главный «закон джунглей» - выживает сильнейший.
Нужно стать самым сильным, чего бы это ни стоило. 1
Страсть к авантюрам и приключениям привела его на Ямайку, в Порт-Ройял - столицу морских разбойников Карибского моря, снискавшую славу «самого грешного города во всем христианском мире».
Здесь он прибился к шайке известного капера Эдварда Мансфельда и гулял на славу, захватывая корабли и разоряя прибрежные поселения испанцев в Центральной Америке и на островах Карибского моря.
Старик Мансфельд его заметил и назначил своим помощником. Но честолюбивый Морган стремился быть первым всегда и во всем.
В 1668 году его патрон внезапно умер от отравления...
Причастен ли к этому Моргая, неизвестно, но кончина Мансфельда позволила ему стать главарем крупнейшей шайки самых отчаянных головорезов Центральной Америки. 1
После нескольких удачных налетов на мелкие города, но давших небольшой доход пиратской братии, Морган решил овладеть крупным богатым городом Маракайбо. Дальнейшее развитие событий легло в основу одной из глав книги Рафаэля Сабатини «Одиссея капитана Блада». Предупрежденное перебежчиком население заблаговременно покинуло город и унесло и спрятало все имущество и ценности. 
Захватив город, пираты немедленно отправились в окрестные леса в поисках добычи и жителей, понимая, что далеко от города они уйти не смогли. Они захватили в плен горожан и всех их подвергли ужасным пыткам, добиваясь сведений о спрятанных ценностях.
Одних просто истязали и били; другим устраивали пытки св. Андрея, то есть загоняли горящие фитили между пальцев рук и ног; третьим завязывали веревку вокруг шеи так, что глаза у них вылезали на лоб и становились «словно куриные яйца»; четвертым совали ноги в костер, предварительно смазав их салом, так что люди сразу вспыхивали; пятых подвешивали за половые органы и многократно шпиговали саблями и т. д. 3
Бригада Моргана так увлеклась разграблением городка Маракайбо, что не заметила, как три мощных испанских военных фрегата отрезали ей единственный путь отступления к морю. Небольшие суденышки Моргана не имели никаких шансов.
Поначалу Генри пошел в «психическую атаку»: нагло потребовал у испанского адмирала не только освободить дорогу, но еще и дать денег за то, что его не тронут.
Испанец лишь рассмеялся в ответ, пообещав заплатить ядрами и пулями.
Разбойники приуныли, но атаман нашел выход...
В сумерках испанцы увидели, как одно из судов противника движется к их флагману. Предвкушая легкую победу, команда фрегата приготовилась взять врага на абордаж.
Судно подошло почти вплотную и... взорвалось: несколько корсаров подожгли фитиль в пороховом погребе и прыгнули за борт.
Образно говоря, Морган пожертвовал пешкой, чтобы выиграть партию.
Игра удалась: огонь уничтожил фрегат. Второй испанский корабль люди Моргана захватили без труда: его команда так и не успела прийти в себя.
Капитан третьего предпочел бежать со своей командой.
Один из пленных испанцев сообщил, что в трюме сгоревшего корабля находится 40 тысяч золотых пиастров. Он затонул на мелководье, поэтому победителям удалось поднять драгоценный груз и поделить между собой.
Моргана и его команду на Ямайке встречали как героев. 1
Всю свою добычу английские каперы привозили в Порт-Ройял. Солидный куш отдавали губернатору Ямайки, который делился награбленным с королевской казной в Лондоне.
Свои шальные деньги морские волки проматывали в кабаках и публичных домах города, гуляли на широкую ногу и вскоре оказывались на мели. Приходилось вновь отправляться на промысел.
Губернатор Ямайки и торговцы Порт-Ройяла не меньше каперов были заинтересованы в их кровавых рейдах: казна не скудела, город процветал. Морган был для них курицей, несущей золотые яйца. 
По словам современника, многие дома были «столь дорогими, словно стояли на хороших торговых улицах Лондона».
А хирург Ричард Браун, участник походов Моргана, писал о Ямайке:
«Этот остров становится все более богатым благодаря каперству». 1
Когда в 1670 году Англия и Испания договорились положить конец каперским набегам, Лондон приказал губернатору Томасу Модифорду прекратить выдачу каперских свидетельств и аннулировать уже выданные. Но чиновник уверял короля, будто коварные испанцы готовят военную экспедицию против подданных его величества и он вынужден всячески противодействовать агрессии.
Переписка между Ямайкой и Лондоном затянулась, а Морган продолжал терзать испанцев.
Мало того: губернатор выдал Генри новое свидетельство, чтобы он мог «привлечь английских каперов и захватывать в плен лиц испанской нации». 1
Слава удачливого капера привлекала к Моргану множество народа, и под началом Генри оказалась целая эскадра - 36 кораблей и около двух тысяч головорезов, готовых следовать за ним хоть в пасть морского дьявола.
С такими силами можно пойти на «настоящее дело».
Корабли и городки испанцев казались амбициозному Моргану слишком мелкой добычей: захват крупных, хорошо защищенных крепостей сулил куда больший доход.
«Наиболее укрепленные города - самые богатые», - говорил он, планируя очередную крупную акцию. 1
Одной из самых дерзких операций Моргана стал захват города Портобелло на Панамском перешейке. Он был хорошо укреплен и охранялся сильным гарнизоном, но Генри верил в свою звезду и не сомневался в успехе.
Все возражения он цинично отметал: «Чем меньше нас останется, тем больше добычи получат уцелевшие».
Испанцы ожидали удара с моря, но Морган был хорошим стратегом: высадил своих людей в 50 километрах от города и напал на него с суши. Осажденные дрались с отчаянием обреченных и не сдавались.
Тут и проявилась во всей красе преступная натура Моргана: он приказал пригнать к городским стенам монахинь из ближайшего монастыря. Прикрываясь живым щитом, корсары ворвались в город и предали его огню и мечу.
Портобелло разграбили дочиста, женщин насиловали, пленных подвергали изуверским пыткам, вызнавая, где они прячут свое добро.
Опьяневшие от крови и разгула бандиты покинули руины Портобелло лишь после выкупа в 100 тысяч песо от губернатора Панамы. Вместе с деньгами испанец прислал письмо, в котором спрашивал, каким оружием люди Моргана смогли взять хорошо укрепленный город.
В ответ остряк Генри послал незадачливому губернатору пистолет и обещание лично показать, как им пользоваться. 1
Свое слово капер сдержал...
В конце XVII века Панама была одним из важнейших перевалочных пунктов, через который в Испанию шли золото и драгоценности из южноамериканских колоний. Город был укреплен еще лучше Портобелло, а гарнизон составляли отборные бойцы.
Но ради огромной добычи стоило рискнуть...
Губернатор Модифорд провозгласил Моргана «адмиралом и главнокомандующим всех военных кораблей... и всех офицеров, солдат и моряков» Порт-Ройяла, благословив его поход на Панаму. 1 
Под командованием Генри Моргана собралось 36 кораблей (28 английских, вооружённых 180 пушками с 1326 человек команды и 8 французских, вооружённых 59 пушками и с 520 человек команды) и тридцать два каноэ - всего 1846 человек при 239 пушках. 2
В январе 1671 года воинство новоявленного адмирала высадилось в Центральной Америке и двинулось к цели. Но на сей раз испанцы приняли меры, опустошив всю местность на пути незваных гостей.
Страдая от голода, утоляя жажду тухлой болотной водой, окруженная тучами москитов, неся потери от дизентерии и лихорадки, орда Моргана медленно двигалась к Панаме, понукаемая своим вождем.
Когда наконец несколько сотен оборванных и голодных «джентльменов удачи» добрались до стен Панамы, их взору предстала полная сил испанская конница, выстроившаяся на равнине, чтобы втоптать в землю изможденных пришельцев
. Со стен на корсаров недружелюбно смотрели жерла орудий.
Пиратам противостояла достаточно мощная группировка испанских войск во главе с обер-президентом Панамы. Под его руководством собралось около 3600 солдат, из них 400 кавалеристов и 600 индейцев. 2
Но людям Моргана отступать было некуда - они ринулись в атаку. Им крупно повезло: недалеко от города паслось стадо быков, звуки выстрелов испугали животных, те побежали и смяли испанскую кавалерию. В рядах испанцев началась паника, а корсары дрались с такой яростью, что ни стены, ни пушки не могли их остановить.
Панама пала, озлобленные сопротивлением пираты не щадили никого. По приказу Моргана цветущую Панаму сожгли дотла.
Добыча была огромна - когда 24 февраля 1671 года флибустьеры выступили из Панамы, они повели 57 мулов, нагруженных золотом, серебром, драгоценными камнями и разнообразными товарами стоимостью 6 млн крон. 2
Добыча была велика, но корсары не без основания заподозрили своего предводителя в присвоении части награбленных ценностей. Назревал бунт...
Морган изобразил праведное возмущение, вывернул при всем народе свои карманы и даже снял сапоги: мол, не припрятал ни одного пиастра. Между тем утаенная добыча уже была тайно погружена на корабль верными людьми.
Ночью коварный предводитель ускользнул, оставив с носом своих подельников. 1
Ямайка вновь встречала Моргана как триумфатора. Губернатор объявил «адмиралу» благодарность, а в Испании весть о разгроме Панамы стала шоком. Британский посол не без ехидства писал, что испанская королева «так рыдала и металась в ярости, что те, кто был рядом, боялись, как бы это не сократило ей жизнь».
Чтобы замять дело, английский король Карл II распорядился арестовать Модифорда и Моргана и выслать в Англию для суда.
Но втайне монарх был доволен деяниями своего капера, поэтому обоих подсудимых оправдали. Более того - морской разбойник получил от короля Карла титул сэра!
Королевская милость открыла Моргану двери великосветских салонов, он стал знаменитостью. 
Приобщившись к высшему обществу, сэр Генри женился на аристократке и возвратился на Ямайку в чине вице-губернатора острова.
Кровавый визит в Панаму стал лебединой песней старого капера - больше он в море не выходил. Отныне в обязанности Моргана входило противодействие каперству, но сэр Генри, как некогда его покровитель Модифорд, предпочитал покрывать морских разбойников.
Новый губернатор Ямайки лорд Воэн жаловался в Лондон, что его заместитель «восхваляет каперство и ставит преграды всем моим планам и намерениям сократить число тех, кто избрал этот жизненный путь».
Немудрено: ворон ворону глаз не выклюет...
Губернатор просил правительство вывести Моргана из состава Совета Ямайки, но секретарь Джордж Уильямсон убедил его замять это дело.
Попытка сместить Моргана была безуспешной: за него заступились высокие покровители в столице, и в результате поста лишился сам губернатор.
Четыре месяца сэр Генри Морган исполнял обязанности губернатора острова (до прибытия графа Карлайла в июле 1678 года). С новым губернатором он быстро нашел общий язык, так что ямайские флибустьеры по-прежнему чувствовали себя на острове вольготно. 3
Но служба есть служба, и Моргану время от времени приходилось обозначать борьбу с морским разбоем. 1
«Приватирство (каперство - прим. автора) искушает бедного и неудачника, и я не жалею сил, дабы искоренить это зло», - распинался старый разбойник перед лондонским руководством. Несколько главарей каперов Морган велел задержать и отдать под суд, а парочку закоренелых негодяев даже пришлось вздернуть на виселице. 1
В 1678 году вышла в свет книга Александра Эксквемелина «Пираты Америки» с описанием кровавых походов шайки Генри Моргана. Раздосадованный Морган, ставший к тому времени респектабельным джентльменом, немедленно подал на автора в суд, утверждая, что не имел никакого отношения к пиратству и «никогда не был слугой кого бы то ни было, кроме его величества короля Англии».
Суд признал правоту сэра Генри и обязал Эксквемелина выплатить ему 200 фунтов стерлингов за моральный ущерб. 1
Это был не первый суд, выигранный Морганом, ведь по закону того времени он считался не пиратом, а капером.
Когда в мае 1682 года на Ямайку прибыл Томас Линч, назначенный преемником графа Карлайла, он сместил Моргана с поста вице-губернатора, а затем вывел его из состава Совета Ямайки. Его кузен капитан Чарльз Морган был отстранен от командования фортами Порт-Ройяла, а его друг Роджер Эллетсон смещен с должности судьи.
Сообщая о своем решении в министерство торговли, Линч писал:
«Сэр Генри Морган и капитан Морган организовали специальный клуб, посещаемый только пятью или шестью лицами, где диссиденты богохульствовали и ругались».
И далее: «Во время пьянок сэр Генри поносит правительство, ругается, чертыхается и божится сверх всякой меры».
3
Морган слал протесты в Англию, но они не были услышаны. Оказавшись не у дел, Морган крепко запил. 
Линч умер в 1684 году, оставив тайное поручение на пост и.о. губернатора полковнику Хендеру Молзуорту, чем развеял ожидания Моргана получить вновь эту должность.
Новый губернатор Ямайки сэр Кристофер Монк, второй герцог Альбемарль (1687-1688 гг.), был близок к партии плантаторов и корсаров. Он вывел из Совета Ямайки сторонников Молзуорта и ввел туда своих людей, в том числе Моргана и Эллетсона.
Для флибустьеров на Ямайке вновь настали золотые времена». Однако дни вице-губернатора сэра Генри Моргана были уже сочтены. 3
Окончательно спившись, страдая от туберкулеза и цирроза печени, Генри умер в Порт-Ройяле 25 августа 1688 года и был торжественно, с подобающими его сану церемониями, похоронен на городском кладбище.
Страшное землетрясение 1692 года разрушило грешный Порт-Ройял, и гигантское цунами унесло в море прах Моргана.
Море забрало себе то, что давно причиталось ему по праву... 1
Источник информации:
1. Александров Д. «Капер его величества»
2. сайт Википедия
3. сайт «Веселый Роджер»
Генри Морган (Henry Morgan) (рожд. 24 января 1635 г. - смерть 25 августа 1688 г.) – один из самых знаменитых английских пиратов с острова Ямайка, который в 1668-1671 гг. был общепризнанным королем пиратов Карибского моря. Прославился захватами и грабежами городов Пуэрто-Принсипе (совр. Камагуэй) на Кубе, Пуэрто-Бельо на Панамском перешейке, Маракайбо и Гибралтара в Венесуэле и Панамы.
Происхождение
Его происхождение и появление в Вест-Индии по сей день окутано завесой тайны. Эксквемелин утверждал, что Морган оказался там в качестве кабального слуги, будучи проданным на плантации Барбадоса. Но с этим не согласны британские исследователи, и это отрицал сам Морган, который заявлял, что никогда не был ничьим слугой, кроме Его Величества.
Генри, как видно, был племянником вице-губернатора Ямайки сэра Эдварда Моргана. После 1665 г. Генри Морган женился на своей кузине Мэри Элизабет Морган – второй дочери и четвертом ребенке сэра Эдварда и его жены, которая, в свою очередь, была дочерью саксонского дворянина Иоганна Георга, барона фон Пельница, и голландки Анны Петронеллы ван Хелл.
Первые упоминания о Моргане. Разграбление городов
Губернатор Ямайки сэр Томас Модифорд впервые упомянул о Моргане в августе 1665 г. в рапорте герцогу Альбемарлю, когда писал об отряде ямайских флибустьеров, отплывших из в конце 1663 г. с каперским свидетельством от лорда Виндзора. Отряд насчитывал приблизительно 150 человек, во главе его стояли капитаны Давид Маартен, Якоб Факман (Джекоб Джекмэн), Генри Морган, Фримен и Джон Моррис.
В британском архиве сохранился подробный отчет Модифорда об этой экспедиции, составленный 20 сентября 1665 г. на основе показаний трех капитанов – Морриса, Факмана и Моргана. В этом отчете было указано, что их отряд вначале оперировал в Мексике, где ограбил испанский город Вилья-Эрмоса, потом прибыл в Гондурасский залив и там овладел городом Трухильо. Оттуда флибустьеры отправились к побережью Никарагуа, вошли в р. Сан-Хуан и, проникнув на озеро Никаргуа, разграбили город Гранаду. 1665 год, лето — нагруженные добычей, они благополучно возвратились в Порт-Ройял.
1668 год. январь — Совет Ямайки утвердил предложение губернатора о выдаче капитану Моргану специального поручения «собрать английских приватиров и захватывать пленных испанской нации, посредством чего он мог бы узнать о намерениях неприятеля вторгнуться на Ямайку». Это поручение по сути санкционировало пиратские действия флибустьеров Ямайки против подданных испанской короны.
Собрав у южного побережья Кубы флотилию из 12-ти судов с командой в 700 человек, Морган решил напасть на город Пуэрто-Принсипе (совр. Камагуэй), который расположен во внутренних районах Кубы. Разбив на подступах к Пуэрто-Принсипе испанский отряд, Морган и его люди ворвались в город. Согласно испанским источникам, пиратами был захвачен Пуэрто-Принсипе в Страстной четверг 29 марта 1668 г. на рассвете; при этом в сражении было убито около 100 солдат и ополченцев. Захватив город, флибустьеры согнали всех испанцев и их рабов в две церкви – Ла-Мерсед и Сан-Франсиско, – а сами отправились грабить покинутые дома. Во время погрома сгорел или, может быть, был похищен городской архив с документами и ценные церковные книги.
Морган допрашивает пленников
Когда грабить уже было нечего и некого, пираты решили уйти. Но перед уходом Морган потребовал с испанцев выкуп – 500 голов скота. Он взял с собой шестерых знатнейших жителей в качестве заложников и 1 апреля оставил город. Выручка от этой экспедиции составила 50 тысяч пиастров золотом, серебром и разным товаром.
1668 год, июнь — имея под своим началом только 460 человек, Морган напал на город Пуэрто-Бельо. Разграбив этот цветущий город и взяв с горожан выкуп – 100 тысяч пиастров, – Морган погрузил на корабли деньги, сокровища, ценные товары, трофейные пушки и продовольствие, после чего отправился к островам Хардинес-де-ла-Рейна. Там флибустьеры поделили добычу. По сведениям испанского посла в Лондоне, «доля каждого солдата составила 600 (унций), или 80 фунтов в полкроновых унциях, откуда возможно представить, сколько могло достаться офицерам, губернатору и их доверенным лицам».
К началу осени 1668 г. пираты, принимавшие участие в походе на Пуэрто-Бельо, промотали в Порт-Ройяле награбленные богатства и были полны решимости предпринять новую экспедицию к берегам Америки. Их очередной жертвой должна была стать Картахена, но из-за потери флагманского фрегата «Оксфорд», который взорвался во время пирушки близ острова Ваш, Морган изменил первоначальный план и решил напасть на города Маракайбо и Гибралтар в Венесуэле. Повторив «подвиг» Франсуа Олоне, он полностью разорил эти города, а уходя, разгромил преградившую ему путь испанскую армаду де Барловенто. Эти события писатель Рафаэль Сабатини в последствии мастерски обыграл в своем романе «Одиссея капитана Блада».
Адмирал и главнокомандующий Генри Морган
Возвратившись в Порт-Ройял, пираты, как всегда, быстро промотали вырученные в походе деньги и были готовы отправиться в новую экспедицию. 1670 год, 29 июня — после получения сообщения о набеге испанских корсаров на ямайское побережье, в Спаниш-Тауне было собрано экстренное заседание Совета Ямайки. Совет решил «пожаловать каперское поручение адмиралу Генри Моргану, чтобы быть ему адмиралом и главнокомандующим всех военных кораблей, приписанных к этой гавани, и всех офицеров, солдат и моряков, приписанных к ним». Кроме этого, Моргану было разрешено нападать на испанские суда, штурмовать крепости и захватывать города.
Согласно «Правдивому отчету об экспедиции адмирала Генри Моргана против испанцев в Вест-Индии в год 1670», написанному на основании реляции самого адмирала, 2 сентября он прибыл к острову Ваш, назначенному местом сбора для всех флибустьеров Карибского моря. Контр-адмиралом флота избрали Эдварда Коллира, командира фрегата «Сэтисфекшн». Спустя несколько дней Морган отправил Коллира к побережью Новой Гранады с флотилией из шести кораблей, на борту которых было 400 человек. Этому отряду предстояло добыть у испанцев продовольствие и информацию «о готовившемся испанском вторжении на Ямайку».
Коллир возвратился к острову Ваш в ноябре вместе с двумя испанскими призами и 38 пленниками.
«Корабли Моргана были готовы, – рассказывает Эксквемелин, – больше никого не ждали… Теперь вся флотилия состояла из 37 судов и нескольких небольших барок».
Поход на Панаму
Генри Морган: гравюра XVII века
Начало декабря — Морган собрал своих капитанов на борту флагманского фрегата «Сэтисфекшн». На военном совете офицеры приняли решение совершить поход на Панаму, о чем они письменно уведомили адмирала. Текст этого решения был отправлен Модифорду. Губернатор получил его тогда, когда о мире с Испанией ему было уже известно. И все-же согласно показаниям Джона Пика (секретаря Моргана), губернатор не отменил эту экспедицию.
По пути к Панамскому перешейку флотилия пиратов захватила остров Санта-Каталина (совр. Провиденсия), на котором нашли несколько проводников, которые знали, как пройти через перешеек к Панаме. Потом Морган отобрал 470 добровольцев и отправил их на борту 4 судов и 1 барки на захват форта Сан-Лоренсо-де-Чагрес. Это укрепление прикрывало вход в устье р. Чагрес, откуда пираты планировали начать свой поход через перешеек. Передовой отряд возглавил вице-адмирал флотилии Джозеф Брэдли, поднявшийся на борт фрегата «Мейфлауэр». Форт удалось взять после жесточайшего сражения, стоившего жизни многим пиратам, включая Брэдли.
Тем временем Морган, который был на Санта-Каталине, приказал сниматься с якорей. Выйдя в открытое море, пиратская флотилия взял курс на крепость Сан-Лоренсо. Отремонтировав захваченный форт, Морган решил не мешкая готовиться к походу через перешеек. 8 января (по данным Моргана – «в понедельник 9-го») отряд численностью от 1200 до 1400 человек выдвинулся в беспрецедентный поход через Панамский перешеек. Потому как этот поход и ожесточенный бой под стенами Панамы, имевший место 18 января 1671 года, уже не раз описывался разными авторами, мы опустим рассказ о нем и посмотрим, что же произошло после этого.
Когда флибустьеры вступили в Панаму, весь город уже был объят пламенем. Эксквемелин утверждал, что подожгли его пираты. Его информацию опровергает автор «Правдивого отчета…», написавший, что, войдя в город, «мы вынуждены были бросить все силы на тушение огня, охватившего дома наших врагов, которые они сами подожгли, чтобы не дать нам возможности ограбить их; но все наши усилия были напрасными, ибо к полуночи весь город сгорел, кроме части пригорода, которую благодаря великим стараниям мы ухитрились сберечь, включая две церкви и около 300 домов».
Всю ночь флибустьеры стояли в окрестностях Панамы, а на рассвете вновь вошли в город – точней, в то, что от него осталось. Раненых доставили в церковь одного из монастырей, вокруг которой устроили арсеналы и установили орудийную батарею.
Пробыв в Панаме три недели и «добросовестно разграбив все, что попадалось ему под руку на воде и на суше», Морган приказал готовиться к уходу. 1671 год, 14 февраля — флибустьеры вышли из города, ведя за собой 175 мулов, груженных ломаным и чеканным серебром, а также заложников – 500 или 600 мужчин, женщин, детей и рабов.
Добыча, которую взял Морганом в Панаме, могла стоить 6 млн эскудо. Сам Морган оценил всю добычу в 30 тысяч фунтов стерлингов. По сведениям главного хирурга экспедиции Ричарда Брауна, серебро и другая ценная добыча стоила около 70 тысяч фунтов стерлингов, не считая иных богатых товаров, но людей обманули, на каждого пришлось только по 10 фунтов, не считая негров-рабов. Как бы то ни было, самый грандиозный поход флибустьеров Вест-Индии принес им сравнительно скромный доход.
Возвратившись в Порт-Ройял, Морган 20 апреля составил отчет о панамской экспедиции, который был представлен губернатору и Совету Ямайки. 31 мая в Спаниш-Тауне прошло заседание ямайского Совета, члены которого вынесли адмиралу публичную благодарность.
В Испании сообщение о падении Панамы произвело ошеломляющее впечатление. Английский посол Уильям Годолфин писал, что королева-регентша была «так расстроена, так рыдала навзрыд и металась в ярости, что те, кто был рядом с ней, боялись, как бы это не сократило ей жизнь». Англо-испанский договор, подписанный 8 июля 1670 г., оказался под угрозой срыва. Годолфин старался успокоить испанских министров, уверяя, что его правительство не имеет ни какого отношения к «панамской акции». Всю вину за сожжение Панамы правительство Карла II возложило на губернатора Ямайки. Новый губернатор острова сэр Томас Линч получил предписание арестовать Модифорда и выслать в Англию для суда. В ноябре опальный губернатор был помещен в , где, впрочем, содержался с полным комфортом.
Вице-губернатор Ямайки
1672 год, апрель — Моргана выслали в Англию на борту фрегата «Уэлкам». Никакого обвинения против него выдвинуто не было, потому как считалось, что он выполнял поручение официальных властей. Что до бывшего ямайского губернатора, то к нему суд отнесся благосклонно: вину его «доказать» не удалось. Дело о «панамской акции» со временем превратилось в фарс и закончилось тем, что Карл II назначил Модифорда главным судьей Ямайки, а Моргана возвел в рыцари (в ноябре 1674 г.) и отправил туда же в качестве вице-губернатора. Принимая столь необычное решение, монарх учел «его преданность, благоразумие и храбрость, а также долгое знакомство с этой колонией».
На протяжении 14-ти лет Морган занимал пост вице-губернатора Ямайки, все время конфликтуя с назначавшимися туда губернаторами. Его упрекали в тайных сделках с пиратами и недостойном королевского офицера поведении. В конце концов бывший король флибустьеров спился и серьезно заболел. Знаменитый врач и коллекционер, основатель Британского музея Ганс Слоан, проживавший в те годы на Ямайке, был приглашен осмотреть больного экс-флибустьера. Моргана он нашел «худым, с землистым цветом кожи, глаза желтоватые, живот выдающийся, или выпуклый». У пациента были жалобы на отсутствие аппетита, слабость, тошноту и понос. Слоан решил, что виной тому – «пьянство и [распутная] ночная жизнь».
Смерть Сэра Генри Моргана
Морган скончался в Порт-Ройяле 25 августа 1688 г. На следующий день тело его привезли в правительственное здание Порт-Ройяла, потом в церковь Св. Екатерины, а оттуда на кладбище Палисадос, где его предали земле. Корабли, стоявшие в гавани, устроили в его честь артиллерийский салют.
Так, бывшему королю флибустьеров Ямайки были оказаны адмиральские почести.
Говорят, что семья американского магната Джона Пирпонта Моргана позже вписала имя прославленного ямайского флибустьера в свою родословную и очень гордилась данным обстоятельством.
По Карибскому морю плавали самые жестокие из всех , которые когда-либо пускались в путь - пираты, жаждущие приключений и крови, завлеченные блеском золота и сокровищ. И одним из них был Генри Морган , чье имя наводило ужас на весь новый мир. С каждым новым открытием загадка его жизни принимает все более странный оборот. Почему уэльский фермер превратился в морского разбойника, а затем стал адмиралом Королевского морского флота и губернатором. Эта история о самом выдающемся пирате в мире.
Молодые годы Генри Моргана содержат много спорных вопросов. Историки полагают, что он родился в 1635 году в Южном Уэльсе. Дальнейшие его следы найдены за несколько миль оттуда в старинном помещичьем доме семьи Моргана. Он был старшим сыном семьи аристократа, но его больше интересовали бои, чем сельское хозяйство, так как ему легче давались копья, чем книги. Генри Морган был продуктом того времени в котором жил, так как вырос во время Английской Гражданской войны.
молодой Генри Морган
Два его дяди были офицерами английской армии, боровшиеся на противоположных сторонах, поэтому молодой Генри изучал военную тактику. Эти способности помогли ему в будущем завоевать уникальную репутацию пирата. Однако то, как он стал пиратом Карибского моря, всегда считалось спорным вопросом. В 1655 году 20-летний Генри Морган был участником военной экспедиции, которая отобрала Ямайку у испанцев. Их целью был захват процветающей испанской торговли полной американского золота и серебра. Благодаря центральному расположению в море и своему богатству Ямайка управляемая англичанами вскоре стала жертвой набегов всяческих пиратов и головорезов.
Слухи гласят, что он бросил службу в британской армии и присоединился к группе пиратов известных как Братья Побережья гавани города Порт Роял. Логово публичных домов, игорных заведений и таверн. Порт Роял знали как город грехов. Оттуда пестрая шайка криминалов распространяла хаос по всему Карибскому морю, но в течение 10 лет о Генри Моргане ничего слышно не было.
Однако через 10 лет Генри Морган снова появляется с бандой, которая прибыла, чтобы разграбить и сжечь испанские города в Мексике. В этой банде он имел успех, так как они выбрали его своим предводителем - королем пиратов.
К 29 годам Генри Морган преуспевал - у него был уже свой корабль и собственный тайный остров Ile A Vache, расположенный на архипелаге островов Гаити. Этот остров был идеальным убежищем. На нем было множество пищи и питьевой воды озера лежащего в глубине острова, благодаря которым пират Генри Морган мог пополнить запасы своих кораблей. Остров считался убежищем, но главной функцией было место встреч. Здесь Генри Морган собрал самых выдающихся пиратов Карибского моря под своим командованием.
нападение на крепость Порта-Белла
Наступил день 11 июля 1668 года, который перевернул историю мирового пиратства. Генри Морган и его небольшая группа пиратов ворвались в самое сердце испанской империи, атакуя ее базу Порта-Белла, расположенной на побережье Панамы, и считающейся самой неприступной крепостью Карибского моря.
Это был жизненно важный перевалочный пункт для испанских судов, перевозящих богатство Южной Америки в Европу, и естественно добычей манящей таких людей как Генри Морган, но взять город прежде никому не удавалось.
Три крепости окруженные гарнизоном окружали гавань. Шестьдесят пушек были всегда наготове отразить любых завоевателей. Попытка взять этот город приравнивалось к самоубийству, но Генри Морган применил хитрую тактику, которая выделяла его из ряда пиратов тех времен - дерзкую операцию, поразившую испанцев. С маленькой флотилией и парой сотен человек капитан Генри Морган высадился на безлюдном острове в 150 милях от цели. Затем он отправил своих людей на небольших каноэ, плывущих только ночью. Достигнув города Порта-Белла за четыре дня, пираты под покровом ночи причалили к его берегам спящей крепости и напали застав испанцев врасплох. Еще до наступления утренней зари Генри Морган превратил город в кошмар. Пираты нападали на все что движется. Генри Морган использовал любые методы, чтобы взять город. Он призвал защитников города сдаться, иначе им не будет пощады.
Этим дерзким нападением пират Генри Морган заслужил репутацию грозы Карибского моря, так как испанцы считали крепость неприступной. Люди Моргана ушли, нагрузив парусные корабли золотом и серебром. Так закончилась самое успешное и самое зверское пиратское нападение всех времен.
Кстати стоит остановиться на отношении людей Моргана, ведь между ними не было дележа и ссор. Раненные получали дополнительную компенсацию, остальные получили равную долю сокровищ. Это позволяет понять, как действовал Генри Морган . Его нападения были непросто пиратскими проделками. Дело в том, что в британских архивах находится документ, который называется каперское свидетельство, предоставляющее Генри Моргану право действовать против испанцев. Одним словом британское правительство само выдало санкции на разграбления. Кроме того британский губернатор Ямайки поддерживал нападение капитана Моргана на испанские города по одной простой причине: быть губернатором Ямайки в XVII веке означает быть окруженным врагами, поэтому лучший способ защитить свой остров это нападение. Таким образом, британское правительство заключило сделку с пиратами, нанимая их, выдавая им каперские свидетельства или иными словами лицензии на убийство.
Государство спонсировало пиратство, и это было единственной возможностью защитить британскую колонию. У Генри Моргана было официальное разрешение нападать на испанские города с тем условием, что часть награбленного получит и британская корона. Такой расклад устраивал всех. Генри Морган быстро продвигался на Ямайке. С одной стороны его поддерживал губернатор, которому необходима его поддержка, с другой Братья Побережья, которые восхищались его храбростью и талантами владения шпагой, пикой и мушкетом. Сын простого фермера из Уэльса делал себе головокружительную карьеру, но это ничто по сравнению с тем, что случилось потом.
Король Англии захотел насолить испанцам и нашел оригинальный способ - он сделал Генри Моргана адмиралом Ямайки. Так главарь пиратов стал адмиралом Генри Морганом. Титул поменялся, но методы остались теми же - он продолжал совершать нападения на испанцев из своей пиратской базы в Ile A Vache.
Были в судьбе пирата и инциденты, один из которых произошел на его острове, вскоре после того как Генри Морган стал адмиралом. Был январь 1669 года. Через несколько месяцев успешного взятия Порта-Белла капитан Генри Морган собрал пиратов на военном совете на своем острове. Он запланировал нападение на другой испанский город. Недавно к его пиратской флотилии присоединился еще один новый красивый корабль «HMS Oxford » - фрегат с 34 пушками. прислал королевский военный флот и пиратский совет согласился с предложением Моргана. Радостный пират пригласил всех остаться на ужин. После собрания капитанов все довольно хорошо выпили, и кто-то зашел в пороховой погреб корабля. Вдруг фрегат вспыхнул и прозвучал взрыв. Корабль разлетелся на куски. Более 250 человек погибло и только десятерым удалось выжить, одним из которых оказался Генри Морган , который отделался мелкими травмами. Так «HMS Oxford » простоял на Ямайке всего три месяца.
фрегат «HMS Oxford»
Потеря фрегата не остановила пирата-адмирала и он осуществляет задуманное. В июне 1670 года испанцы напали на Ямайку, пытаясь захватить остров. Это было как раз то что нужно Генри Моргану для того чтобы осуществить самый страшный план имея официальную поддержку.
Генри Морган открывал новую главу в истории морского пиратства, так как его целью было перерезать вены испанской империи, взяв город Панаму - тихоокеанские ворота к испанским сокровищам Америки. Адмирал Генри Морган собрал всех своих людей на острове Ile A Vache. Это была команда из самих великих пиратов Карибского моря. В декабре 1670 года флотилия из 30 вооруженных кораблей и 2000 пиратов причаливают к берегам Панамы во главе с Генри Морганом, который прибыл туда на своем новом корабле - фрегате «HMS Satisfaction ».
Для начала пиратам надо было взять хорошо защищенную крепость Port San Lorenzo. Башни, расположенные в устье реки Chagres защищали маршрут, ведущий в Панаму. Никто и никогда не захватывал эту крепость. Как и в случае с Порта-Белла Генри Морган приказал атаковать с берега и поразить крепость неожиданным нападением. Сам капитан Генри Морган должен появиться на фрегате «HMS Satisfaction » позже. Поначалу все шло по плану нападения. Его люди проходят аванпосты и устремляются все дальше, но испанцы уже ждали их. Какой-то шпион во время предупредил о нападении. Сражение оказалось тяжелым и потери обеих сторон были многочисленными. Однако пираты одержали победу и подняли британский флаг над крепостью. Это был сигнал для адмирала Моргана и оставшихся кораблей флотилии. поспешно снялись с якоря и берут курс на гавань. Однако фрегат «HMS Satisfaction » каким-то образом подошел к единственному рифу в этой гавани и врезался в него. Другие тоже садятся на подводную скалу. Четыре лучших фрегата потерпели кораблекрушение. Никто не погиб, но это считается самым нелепым кораблекрушением в Карибском море. Так капитан Генри Морган потерял свой второй флагманский корабль.
Генри Морган остался непоколебим и приступил к своей главной части миссии - поход длиной 80 миль по непростой территории с целью захвата Панамы. На каноэ он плывет по реке с 1600 вооруженными пиратами. Затем они пробираются сквозь джунгли пешком. И тут выяснилось, что Генри Морган сделал серьезную ошибку в расчетах, считая, что его люди смогут по пути грабить, поэтому он не распорядился взять достаточно продовольствия. С того момента злейшим врагом пиратов оказалась местность - непроходимые джунгли, горы, москиты и отсутствие продовольствия. Истощенные люди начинают бунтовать, но Генри Морган полагается на свою харизматичность, чтобы спасти ситуацию. Ему удалось убедить всех идти дальше. Кроме того по пути появился новый противник - индейцы которые поражали пиратов стрелами с ядом. В результате Генри Морган потерял 800 человек. Вскоре пираты приходят в саванну и после долгих девяти дней они выходят к Панаме - жемчужине испанской колониальной короны. Но между городом и пиратами стояла армия в составе 2000 человек пехотинцев и 500 человек кавалерии, которая в три раза превосходила армию Генри Моргана. Столкновение двух армий длилось недолго, потеряв всего 500 человек, испанцы молили о пощаде. Адмирал Морган одержал невероятную победу - это была битва всей его жизни. Но жители в желании досадить пиратам устроили в городе пожар. Когда истощенное войско вошло в город они обнаружили, что богатств в Панаме нет. Собрав остатки награбленного пираты отправились к своих кораблям. На обратном пути люди Моргана начинают бунтовать. Многие из них считали, что адмирал обманул их. Заметив неладное Генри Морган грузит существенную добычу на свой корабль и отправляется в Порт Роял, оставляя позади взбешенную толпу пиратов. По возвращению домой все оборачивается против адмирала Моргана. Взятие Панамы вызвало международный инцидент. Генри Морган привлек слишком много внимания.
В 1672 году в Порт Роял пришел приказ от короля Чарльза II, где говорилось о том, что губернатора Ямайки и адмирала Генри Моргана приказано судить за преступления против другого государства, так как недавно Англия и Испания подписали мирное соглашение. Генри Моргана привезли в Лондон и посадили под домашний арест, который далеко отличался от тюремного заключения.
К грозе Карибского моря относились как к джентльмену. Высшее общество почитало его как национального героя. Все желали познакомиться с человеком, пошатнувшим могущество Испании. Вскоре великий пират Карибского моря получает еще большее одобрение. Три года спустя король Англии, желая досадить испанцам, за не должное отношение к себе, выпустил Генри Моргана из-под ареста, и при этом произвел его в рыцари. Далее он назначил его губернатором Ямайки, куда отправил с большим почетом.
По прибытию на Ямайку в январе 1676 года перед адмиралом сэром Генри Морганом встает новая задача. Теперь самой большой угрозой для торгового флота острова стали набеги не испанцев, а пиратов.
Какая ирония - британское правительство отдало Генри Моргану приказ безжалостно преследовать пиратов. Но адмирал сэр Генри Морган остается верен тем пиратам, которые служили ему в начале его карьеры. Он ни разу не выдал, ни одного из своих соратников. Богатый благодаря своим былым деяниям он начал жить по новому - владельцем сахарной плантации. Генри Морган построил роскошную виллу, но в 1680 году жизнь бюрократа наскучила бывшему королю пиратов, поэтому каждую ночь он пил в тавернах Порт Рояла.
В конце августа 1688 года британский флот отметил уход из жизни национального героя салютом в его честь. Адмирал сэр Генри Морган умер как герой. В своей последней воле Морган попросил Бога простить его грехи и завещал свое пиратское богатство церкви Святого Петра в Порт Рояле, где награбленные им сокровища хранятся до сих пор.
Сэр Генри Морган (1635 - 25 августа 1688), пожалуй, самый известный из всех пиратов. Его популярность поистине уникальна! Он прошел все ступени своей карьеры от простого пирата до удостоенного рыцарского звания вице‑губернатора Ямайки и крупнейшего плантатора. Факты, приведенные Ф. Архенгольцем в его книге о знаменитых флибустьерах, восходят к «Пиратам Америки» Эксквемелина, плававшего с Генри Морганом. Вместе с тем они лишены того чересчур пристрастного отношения Эксквемелина к своему патрону, которого он одновременно и ненавидел и которым восхищался. Именно поэтому будет целесообразно представить рассказ Ф. Архенгольца во всей исчерпывающей полноте. Вы наверняка согласитесь, что пленительная архаика изложения, подделать которую нельзя, производит при чтении еще более яркое и удивительное впечатление.
«Одним из отличнейших предводителей флибустьеров был Морган, сын богатого английского откупщика из Валлиса, человек, который дикостью характера, силой духа, обширностью и продолжительностью подвигов и, наконец, счастьем превзошел, может быть, всех флибустьеров. Он поступил в морскую службу матросом, приехал в Ямайку и вскоре пристал к вест‑индским корсарам. Один из предводителей их, старинный флибустьер Мансфельд, также англичанин, полюбил молодого Моргана, и как последнему скоро удалось выказать свои необыкновенные способности замечательными подвигами, то Мансфельд наименовал его своим вице‑адмиралом. В 1668 году
Сэр Генри Морган (иллюстрация из книги Эксквемелина «Пираты Америки»)
Мансфельд умер. Смерть его знаменовала собой начало нового этапа в жизни Моргана. Никто из товарищей не стал спорить с ним о звании предводителя. Морган принял его по единодушному выбору товарищей и в короткое время за ум свой и отчаянную храбрость прославился как один из опаснейших начальников пиратов.
Совершив несколько удачных разбоев, Морган уговорил товарищей не тратить своих денег, а копить их для обширнейших предприятий. Многие последовали его совету, и через несколько месяцев у него явилось двенадцать кораблей и меньших судов с 700 человеками, с которыми он опустошил южные гавани Кубы и, наконец, решился напасть на город Эль‑Пуэрто‑дель‑Принчипе.
Этот город, находящийся во внутренности острова Кубы, и сам остров, для большей ясности дальнейшего рассказа, требует короткого описания.
Остров имеет в длину 200, а в самую большую ширину 50 французских миль. Он перерезывается высокими горами, изобилующими медью, серебром и золотом. Город Эль‑Пуэрто‑дель‑Принчипе был чрезвычайно богат, многолюден, удален от берегов и никогда еще не подвергался посещению морских разбойников.
На одном из кораблей Моргана находился пленный испанец, умевший отлично плавать. Ночью он бросился в море, счастливо выплыл на берег и уведомил губернатора о намерении флибустьеров. Немедленно были приняты меры: всех жителей призвали к обороне города. Окончив эти распоряжения, губернатор пошел навстречу Моргану с 800 солдатами. На большом лугу завязалась битва, продолжавшаяся четыре часа и кончившаяся совершенным поражением испанцев и смертью самого губернатора. Город защищался еще несколько времени, жители заперли дома и стреляли из окон, но наконец сдались, потому что флибустьеры грозили за дальнейшее сопротивление зажечь город и разорвать в куски всех жителей, не исключая жен и детей.
Морган крайне огорчился, увидев, что во время битвы жители увезли лучшее свое имущество. Много несчастных, попавшихся в плен, были подвергаемы пытке, чтобы открыть места, где скрыты сокровища, но от них не могли ничего добиться. Весьма незначительные остатки были, однако, собраны в одно место. Для большей безопасности всех испанцев обоего пола, даже грудных младенцев и невольников, заперли в церкви, причем, как обыкновенно, им не давали ничего есть, так что большая часть умерла с голоду.
Флибустьеры требовали, чтобы Морган вел их дальше. Он потребовал у пленных двойного выкупа: один за них самих, если не хотят быть отправленными все без исключения на Ямайку, второй за город, если не хотят видеть его превращенным в кучу пепла. Четырех пленных отправили в леса для собрания от скрывшихся жителей и из окрестных мест требуемой суммы. Посланные скоро возвратились и объявили, что все требования будут удовлетворены, но на это необходим двухнедельный срок. Морган было согласился, но спустя два дня привели негра с письмами к некоторым пленным от губернатора Сантьяго. В них он советовал не торопиться с выкупом, но под разными предлогами задерживать пиратов, потому что он сам спешит на помощь городу. Морган не разгласил содержания этих писем, но объявил пленным, что не может ждать долее другого дня. Уверенный в невозможности исполнения требования и опасаясь скорого нападения сильного неприятеля, он удовольствовался пятьюстами быками и коровами, которых отправил на свои суда, и взял с собой в залог шесть знатнейших жителей города.
Флибустьеры сели на суда, добыча их, кроме некоторых товаров, простиралась только до 50 000 пиастров золотом и серебром. Эти незначительные выгоды породили неудовольствие. Флибустьеры начали ссориться, и при этом случае англичанин убил француза. Тут проснулась народная ненависть. Отряд состоял весь из людей этих двух наций, все взялись за оружие. Но Морган не дал вспыхнуть междоусобию - велел заковать в цепи убийцу и торжественно обещал предать его уголовному суду на Ямайке. Хотя это и успокоило французов, но они продолжали досадовать, что получили такую незначительную добычу. К этому присоединилось и то, что они не могли сойтись с англичанами насчет новых предприятий. Некоторые французы, не медля более, захватили один корабль и уехали, впрочем, со всеми наружными знаками приязни. Морган пожелал им счастливого пути, еще раз обещал, что убийца будет наказан, и сдержал слово: приехав на Ямайку, он немедленно учинил суд, и виновный был повешен.
Однако это не прекратило взаимной ненависти двух народов. Нельзя не удивляться, как могли так долго пробыть вместе люди, различествовавшие в языке, образе мыслей, вере и нравах. Так как они большей частью сидели на отдельных судах, то французы могли легко разлучиться с англичанами, что и исполнилось без дальнейших ссор. Почти все французы оставили Моргана, избрали себе предводителя из среды своей и пустились на новые подвиги. При Моргане осталось их весьма немного.
Доверие флибустьеров к этому пирату было необыкновенно, поэтому они, казалось, едва заметили отбытие значительного числа французов. Напротив, составляя теперь отряд из людей одной нации, они соединились дружнее, поклялись следовать за предводителем повсюду и с ревностью вербовали новых товарищей на Ямайке, так что в короткое время собралось опять девять судов и 460 человек. До сих пор флибустьеры грабили всегда только на островах, но план Моргана имел гораздо больший объем. Он направил путь свой к твердой земле Америки, намереваясь ограбить большой, богатый город Портобелло. Этот город, защищаемый тремя фортами, находится на океане, при заливе, на северной стороне Панамского перешейка. Он принадлежит к провинции Коста‑Рика и в продолжение двух столетий славится как богатейший серебряный рынок в мире. Находясь в четырнадцати морских милях от Дарьенского залива, Портобелло в то время уже был весьма значительным городом и, вместе с Гаваною, самым крепким городом в испанских владениях в Америке. В двух фортах, находившихся у входа в гавань и считавшихся почти неприступными, Св. Якова и Св. Филиппа, находился гарнизон в 300 человек. В самом городе, несмотря на его величину, жило только четыреста семейств, потому что климат от испарений близлежащих гор был очень нездоров. Город состоял по большей части из магазинов, хозяева которых жили в соседнем городе Панаме и в известные времена года отправляли привозимое из Перу и Мексики золото и серебро на мулах в Портобелло. Впрочем, жители, несмотря на свою малочисленность, славились как отличные воины, потому что в разных случаях защищались мужественно.
Морган не открыл никому своего намерения напасть на Портобелло, чтобы отнять у испанцев (которые везде содержали лазутчиков, но теперь вовсе и не воображали такого дерзкого подвига) возможность узнать что‑нибудь. Флибустьеры и сами не воображали ничего подобного и ужаснулись, когда он открыл им свое намерение. Даже самые отчаянные задумались при мысли о малочисленности своей и невозможности с такими незначительными силами взять такой большой и сильно укрепленный город. Морган старался ободрить их и сказал наконец: „Хотя число наше слабо, но дух силен, чем меньше нас, тем мы будем действовать согласнее и тем большая часть добычи достанется на долю каждого“. Слова эти и надежда на большие богатства наконец воодушевили всех мужеством, и все единогласно решились исполнить задуманное предприятие.
И предприятие это совершилось в 1668 году, в тот самый год, когда испанцы были включены в Ахенский мир. Наконец‑то они надеялись успокоиться: помирившись со всеми европейскими державами, им оставались одни неприятели - флибустьеры, которые, однако же, в сущности, были вреднее всех, потому что истощали жизненные силы государства. Напрасно, основываясь на мирном трактате, старались остановить хоть на время набеги их. Флибустьеры отвечали: „Нам дела нет до Ахенского трактата, нас не приглашали на совещания, и мы не присылали представителей на конгресс“. Ночью Морган бросил якоря недалеко от города, оставил только несколько человек на кораблях и со всеми прочими сел на мелкие суда, чтобы втихомолку высадиться в самой гавани. Первый шаг был удачен. Морган послал четырех человек под командою англичанина, хорошо знакомого с местностью, приказав им убить или увести часового на форпосте.
Последнее удалось: на солдата напали врасплох; отняли ружье, связали его самого и отвели к Моргану, который со страшными клятвами и угрозами выспросил у него обо всем, что ему было нужно знать. Тогда отправились все к первому форту и незаметно подошли к самым стенам. Пленный солдат от имени Моргана должен был кричать гарнизону, чтобы он сдался немедленно, если не хочет, чтобы всех изрубили в куски. Но эта угроза не произвела ожидаемого действия, гарнизон открыл пальбу и защищался отчаянно.
Однако же форт был скоро взят. Флибустьеры, думая, что для собственной безопасности и для страха другим надо исполнить угрозу, заперли всех пленных солдат в один дом, бросили огонь в пороховой магазин и взорвали форт и весь гарнизон, сами же немедленно пошли к городу. Здесь испуганные жители старались спрятать хоть часть своих богатств и для этого бросали их в колодцы и зарывали в землю. Напрасно губернатор уговаривал их защищаться. Видя, что все усилия его напрасны, он кинулся в другой форт и открыл сильный огонь. Флибустьеры не устрашились и второго штурма, который продолжался с зари до полудня. Во все это время они не подвинулись ни на шаг вперед. Флибустьеры старались калеными ядрами открыть ворота, но и это не удалось, потому что они были почти из цельного железа, притом же осажденные так яростно осыпали их камнями и горшками, наполненными порохом, что всякий, кто подходил к стенам, находил неминуемую смерть. Уже и сам упорный Морган начал сомневаться в успехе, когда вдруг на небольшом форте развился английский флаг. Этот вид воодушевил его и пиратов и внушил им странную, бесчеловечную уловку.
Из ближайших монастырей привели всех монахов и монахинь и срубили двенадцать лестниц такой ширины, что по ним можно было всходить четырем человекам в ряд. Несчастных монахов и монахинь принудили приставить эти лестницы к стенам. Таким образом, они служили защитою флибустьерам, которые подвигались вперед, закрытые ими. Морган думал, что губернатор не осмелится стрелять в своих земляков и притом в духовных, которые тут играли роль совершенно страдательную и, мучимые страхом, кричали во все горло и заклинали его всеми святыми сдать крепость и спасти их от неминуемой гибели. Флибустьеры придали этой сцене еще более ужаса угрозой, которой никогда не произносили напрасно, - изрубить всех до последнего при дальнейшем сопротивлении. Положение осажденных и без того было ужасно, стены, у основания которых уже находились флибустьеры, были невысоки, и батареи открыты, так что пираты, меткие стрелки, не подпускали почти никого безнаказанно к пушкам. Несмотря на все это, никто не хотел слышать о сдаче. Губернатор в особенности был глух ко всем угрозам и к воплям несчастных монастырских обитателей, которых число увеличили еще множеством женщин и детей, приведенных из другой крепости. Не обращая внимания ни на религиозные чувства, ни на чувства человеколюбия, испанский комендант приказал стрелять в пиратов, которые, закрытые живым валом, претерпевали весьма незначительный урон, тогда как монахи, монахини, женщины и дети падали десятками.
Наконец лестницы были приставлены к стенам. Флибустьеры быстро бросились вперед, мигом взбежали на стены и оттуда начали бросать глиняные ядра, наполненные порохом, в испанцев, которые отступали понемногу и защищались уже одними пиками, но все еще не сдавались. Наконец их изрубили всех без исключения.
Этот штурм продолжался от зари до полудня. Между тем флибустьерам оставалось взять еще один форт, хотя не столь значительный, как уже взятый, но защищавший, однако, вход в гавань и потому бывший необходимым для пиратов.
Чтобы не терять понапрасну времени, они предложили губернатору сдаться, обещая даровать жизнь ему и всему гарнизону. Ответом были выстрелы. Нечего было думать долго. Флибустьеры атаковали второй форт подобно первому с саблей в руке, причем взятые в покоренной крепости пушки оказали им весьма важную поддержку. Все офицеры дрались до смерти, солдаты же положили оружие и просили о помиловании. Губернатор кастильянец оборонялся как бешеный и убил несколько врагов. Флибустьеры удивлялись его мужеству и предлагали ему жизнь, но он отказался, несмотря на то что жена и дочь со слезами просили его пощадить себя. Он отвечал: „Лучше хочу умереть с оружием в руках, чем нести голову на плаху“. И он продолжал сражаться как лев, пока не пал смертельно раненый.
Наконец‑то Морган овладел обеими крепостями, и совершил это с 400 только флибустьерами и без пушек. Мужчин, женщин и раненых заперли в особые помещения, причем этот варвар сказал в отношении к последним: „Взаимный визг заменит им пластыри и мази для ран“.
Наступила ночь, которую флибустьеры провели в пьянстве и насилиях. Женщинам, которые оказывали сопротивление, грозили немедленной смертью, а тех, которые не сдавались решительно, убивали на месте. На другой день начали искать сокровища, причем множество людей были подвергнуты жесточайшим пыткам и истязаниям: многие умерли на месте.
Морган узнал, что генерал‑губернатор, или президент, Панамы дон Хуан‑Перес‑де‑Гусман собирает со всех сторон войска, чтобы задавить его числовым превосходством. Но это нисколько не препятствовало ему действовать по предначертанному плану, тем более что, в крайнем случае, он мог спастись на своих кораблях. На всякий случай, впрочем, он приказал очистить форты и поставить пушки, чтобы иметь защиту, если того потребуют обстоятельства.
Флибустьеры провели две недели в Портобелло, нагружая корабль провиантом и добычей. Они остались бы и долее, если бы своевольная трата и порча жизненных припасов не принудила их убраться, в последнее время они питались большей частью лошадиным и ослиным мясом. Такие обстоятельства были особенно невыгодны для пленных, которым давали только этого мяса и то в незначительном количестве, без хлеба и соли, причем они должны были запивать его водой из луж. Правда, эта скверная вода составляла обыкновенное питье жителей, но они всегда очищали ее - чего теперь не могли сделать. У пиратов также не было другой воды, и это заставило их поторопиться еще более оставить Портобелло.
Однако же перед отъездом Морган имел дерзость отправить двух пленных к панамскому президенту, требуя 100 000 пиастров за выкуп города и угрожая в противном случае сжечь его. Президент еще не собрал всех войск: при нем находилось только 1500 человек. Но он решился не медлить долее и лично отнести ответ, тем более что отряд его был вчетверо сильнее отряда флибустьеров. Флибустьеры, не убоявшись превосходящего числом противника, пошли к нему навстречу и заняли теснину, в которой сами напали на испанцев и отразили их со значительным уроном. Но Гусман не хотел ничего слышать, надеясь на скорое усиление своего войска и на несомненную победу, он отправил к Моргану посланника с требованием, чтобы он немедленно оставил Портобелло, - в противном же случае погибель его и людей его неизбежна. Морган отвечал, что прежде должен получить требуемый выкуп, если же не получит его, то, конечно, уедет, но предварительно сожжет город, разрушит форты и зарежет всех пленников. Этот решительный ответ лишил президента мужества. Он, правда, при первом известии о взятии Портобелло, отправил гонца в Картахену, предписав находившейся там эскадре немедленно выступить и отрезать флибустьеров от моря, между тем как сам нападет на них на сухом пути, но, как обыкновенно водилось у испанцев, эта экспедиция откладывалась со дня на день, и, когда пираты были уже совершенно готовы к отъезду, не было еще никакой надежды, чтобы эскадра прибыла вовремя. При таком положении дел президент Панамы предоставил жителям Портобелло действовать по своему усмотрению, и они немедленно собрали 100 000 пиастров. Сам Гусман, долгое время сражавшийся во Фландрии, начал теперь удивляться флибустьерам, которые в таком малом числе совершили необыкновенные подвиги: без правильной осады и без всяких орудий взяли город, защищаемый двумя фортами и пушками, и не мог понять, какое особенное оружие употребили они при этом. Он отправил к Моргану разные припасы и попросил прислать ему в память образчик его оружия. Морган ласково принял посланного, вручил ему пистолет и несколько маленьких пуль и сказал: „Попроси президента принять это, как маленький образчик того оружия, которым я взял Портобелло, и пусть хранит его в продолжение года. По истечении этого срока обещаю явиться в Панаму и лично показать его употребление“. Президент присоединил к благодарности драгоценный перстень, но, возвратив подарок, велел сказать при этом, что он не имеет недостатка в подобном оружии, впрочем, советует Моргану и его сподвижникам не принимать на себя беспокойства - явиться в Панаму, потому что там ждет его иная встреча, чем в Портобелло. При этом сожалел он, что такие храбрые люди служат не какому‑нибудь значительному государю и не выказывают своего достойного удивления мужества и доблести в законной войне.
Флибустьеры спокойно сели на корабли, взяв еще с собой лучшие пушки из фортов и заклепав прочие. Вначале поехали они на остров Кубу, где осмотрели свою добычу, которая, кроме великого множества драгоценных товаров и каменьев, состояла из наличной суммы в 250 000 пиастров. Кончив дележ, они поехали на Ямайку.
Но люди эти не знали покоя. Они скоро занялись приготовлением к новому походу, причем со всех сторон стекались охотники к пресловутому Моргану. При помощи губернатора Ямайки, покровительствовавшего флибустьерам, он добыл тридцатишестипушечный корабль, на котором в 1669 году поехал на Испаньолу, чтобы предварительно, до совершенного снаряжения добыть еще что‑нибудь. Здесь стоял такой же тридцатишестипушечный корабль, принадлежавший французским морским разбойникам. Он вышел из Сан‑Мало для торговли с испанцами в Америке, но, вступив в вест‑индские моря, переменил свое намерение и, добыв каперское свидетельство, счел за выгоднейшее крейсировать против испанцев, причем был поддерживаем многими французскими флибустьерами с Тортуги. Морган желал присоединить этот корабль к своему флоту, но французы отказались, потому что опасались наказания за только что совершенный подвиг. Несколько времени перед тем, находясь в крейсировке и претерпевая недостаток в припасах, они насильно взяли нужное количество на английском корабле и дали в том расписку. Морган знал об этом и старался успокоить их, но так он не мог привлечь на свою сторону офицеров, и притом капитан делал такие требования, которые противоречили уставам флибустьеров, то он решился отомстить ему и его советникам. К этому поощряли его еще более некоторые французские флибустьеры, которые, в надежде на добычу, перешли к нему и объявили, что капитан бросал якорь в Баракоа, на острове Куба, и там выхлопотал каперский патент для крейсирования против англичан. Узнав об этом, Морган сделался ласков и любезен и пригласил к себе на обед капитана и офицеров, но, лишь только ступили они на палубу, он приказал схватить их за предполагаемое намерение выступить против англичан.
Эту удачу праздновали созывом военного совета, в котором Морган объявил всем собравшимся флибустьерам план свой - ехать в Савону и взять ожидаемый из Испании богатый флот. Предложение было принято со всеобщим одобрением, радость обуяла всех, на кораблях палили из пушек и пьянствовали, пока большая часть не упала без чувств. Посреди этого пиршества корабль взлетел на воздух, триста двадцать англичан и пленные французы нашли могилу в волнах. Только тридцать, и между ними Морган, находившиеся в большой каюте, вдали от пороховой камеры, спаслись от погибели. Кроме этих счастливцев, и другие могли бы избавиться от посетившей их участи, но вино лишило их совершенно памяти, и они тотчас пошли ко дну. Таким образом, погибло триста двадцать флибустьеров, оставшиеся в живых товарищи их всячески старались ловить трупы, чтобы снять с них дорогие вещи.
Англичане уверяли, что пленные, в слепой ярости мщения, не щадя себя, взорвали корабль. Подозрение это подкреплялось найденными на них бумагами, в которых англичан объявили врагами французской нации, которых щадить грешно. Этого было достаточно для Моргана: с небольшим остатком флибустьеров он овладел французским кораблем и отправил его вместе с экипажем на Ямайку.
Это неожиданное несчастье лишило Моргана главного корабля, у него оставалось, правда, еще пятнадцать кораблей, но из них самый большой имел только 14 пушек. Экипаж их составляли девятьсот шестьдесят пиратов. Но эта флотилия, после разных приключений, в одну ночь до того была рассеяна бурей, что на другое утро у Моргана оказалось только восемь кораблей и пятьсот человек экипажа. Так как в случае разлуки местом соединения был назначен Окоаский залив, то Морган поехал туда, но не нашел ни одного судна. Поэтому он переменил первоначальный план свой и, по совету одного француза, упомянутого уже выше Петра Пикардийца, который в качестве командира кораблей был вместе с л’Олонэ в Маракайбо, решился еще раз посетить этот город. Они прибыли благополучно к Маракайбскому озеру, но нашли здесь крепость, выстроенную испанцами после первого нашествия флибустьеров, которая встретила флотилию сильной пушечной пальбой. Пираты, однако, спокойно высадились под градом ядер и картечи, и эта дерзость, вместе с воспоминанием о прежних неистовствах, до того ужаснула испанцев, что они все убежали из крепости, положив, однако, близ порохового магазина зажженный фитиль, чтобы взорвать крепость вместе со всеми неприятелями. Но Морган открыл этот план перед самым исполнением его, когда взрыв должен был последовать через несколько минут. В крепости нашли три тысячи фунтов пороха и множество ружей и пик, значительное количество военных снарядов и шестнадцать больших пушек. Все это, за исключением нескольких пушек, которые заклепали, перевезли на корабли. Крепость попортили сколько позволяла поспешность. Она была устроена очень странно: в нее можно было входить только поодиночке, по железной лестнице, которую, достигнув верхней стены, подымали.
Впрочем, завоевание это не могло принести флибустьерам никакой существенной пользы. Им надо было идти вперед. Но тут‑то представились чрезвычайные препятствия. Мелководье принудило пиратов бросить свои корабли и сесть на простые лодки. Но испуганные испанцы облегчили им все дело. Не обращая внимания на слабые средства своих врагов, они предали флибустьерам не только город Маракайбо, но и форт де‑ла‑Барра, стараясь только о спасении себя и своих семейств. Пираты не нашли никого, кроме нескольких дряхлых невольников и больных в госпитале, но вместе с тем весьма мало съестных припасов и пустые дома: испанцы имели время укрыть не только все товары и драгоценности, но увезли с собой даже мебель и малейшие челноки и все это скрыли далеко на озере.
Морган приказал обыскать леса, и в первый же день привели пятьдесят богато нагруженных мулов и тридцать человек мужчин, женщин и детей. Несчастных, по обыкновению, пытали. Тела их растягивали веревками, между пальцами привязывали зажженные лучины и голову стягивали до тех пор, пока глаза не выскакивали из своих орбит. Несколько невольников, которые не хотели открыть, куда спрятались господа их, были изрублены в куски. Между тем всякий день отряды пиратов обыскивали леса и никогда не возвращались без живой добычи. Морган пробыл в Маракайбо три недели и потом пошел на Гибралтар, к чему особенно побуждало его известие, что там скрылись все богатые жители из Маракайбо и окрестных мест. Со времени посещения Л’Олонэ протекло три года, и тогдашний товарищ его - Петр Пикардиец, памятуя кровавые препятствия, обещал товарищам своим нелегкую победу. Но они обманулись весьма приятно. Правда, сначала оказывали им сопротивление, но скоро жители стали искать спасения в окрестных лесах, вход в которые загородили засеками. Гибралтар, раз уже сожженный флибустьерами, был взят вторично. Затем последовали обыкновенные сцены: охота за беглецами, привоз добычи и пленных, пытки и другие неистовства. В короткое время набралось до 250 пленных. В отношении их флибустьеры показывали себя истинно воплощенными дьяволами: они были неистощимы в придумывании адских мучений. Иных пленников распинали и нагих жгли головешками, других клали в огонь, но так, чтобы жарились только ноги, иных вешали за руки, а к ногам привязывали пудовые камни, которые вытягивали все жилы, так что суставы лишались всякой связи, еще других вешали так, чтобы несчастные обрывались собственной тяжестью и медленно умирали в неизъяснимых муках. В таком положении пленные проживали иногда еще по четыре дня и более, если какой‑нибудь разбойник не убивал их из сострадания. Злодеи эти, достойные предшественники французских санкюлотов и во многом с ними сходные, в этом отношении тоже поступали по прославленной во Франции „системе равенства“: звание, сан, лета, пол и цвет кожи были совершенно равны в глазах их; белые, мулаты и негры, прелестные женщины, дряхлые старцы и нежные дети подвергались одинаковой участи.
Невольникам, предавшим своих господ, по большей части даровали свободу, впрочем, только немногие пользовались этим чрезвычайным случаем, чтобы освободиться без всякой опасности, другие, напротив, которым открывать было нечего, из одной злобы или мщения доносили на своих пленных господ. При одном подобном случае Моргану вдруг пришла охота вершить правосудие на особый манер. Невольник, сделавший ложное показание и тем подвергнувший господина своего ужасной пытке, был обвинен всеми испанцами в ложном доносе. Морган передал невольника в руки господина, позволяя последнему поступить с ним по своему усмотрению. Несчастный отказался от мести и предоставил Моргану судить его - невольник был изрублен в куски.
Морган прожил в Гибралтаре пять недель, потом потребовал за пощаду города выкуп, а в обеспечение исполнения взял с собой множество пленных. Уступая мольбам некоторых из них, он отпустил их в леса для собрания требуемой суммы, ибо несчастливцы с горестью помышляли о вторичном сожжении только что возобновленного города. Морган дал им восемь дней срока, приказывая принести ему ответ в Маракайбо, и со всеми товарищами отправился туда.
Но в Маракайбо ждало его необыкновенное и нежданное известие: еще по дороге туда узнал он весть, от которой сам потерялся на несколько минут, между тем как обыкновенно неустрашимых флибустьеров его объял неизъяснимый ужас.
У входа в озеро три испанских корабля, отправленные для отыскания пиратов, бросили якорь и привели покинутый испанцами форт ла‑Барра в оборонительное положение. На одном корабле было 48, на другом 38, на третьем 24 пушки, тогда как самый большой корабль флибустьеров имел только 14 маленьких пушек. Пробраться мимо этих кораблей не было никакой возможности. Испанцы приняли такое положение, что флибустьерам оставалось проехать через узкий проход, оставленный нарочно между кораблями испанцев и крепостью. Все считали гибель свою неизбежной, один только Морган, скоро опомнившийся, не терял надежды и выказывал свое всегдашнее мужество и твердость. Первым делом его было узнать в подробности и сколько можно вернее положение испанцев, величину и число кораблей их. Сведения, полученные им, не имели в себе ничего утешительного: они вполне подтверждали первое известие с той прибавкой, что экипаж многочислен и всеми мерами старается восстановить крепость, на которой уже развевался большой флаг Испании. Желая поддержать характер флибустьеров, Морган счел нужным и в этом отчаянном положении выказать обыкновенную самонадеянность и потому отправил к испанскому адмиралу невольника, требуя у него 20 000 пиастров за выкуп города Маракайбо, находящегося во власти его, угрожая испепелить его и убить всех пленных.
Такая дерзость изумила испанцев. Начальник их, дон Альфонсо дель‑Кампо‑и‑Эспинола, послал к Моргану формальный письменный ответ, в котором говорил откровенно: что он послан унимать и карать флибустьеров, и теперь наступила удобная для того минута, причем доказывал Моргану невозможность спастись со своей флотилией, но если он согласен возвратить всю добычу: золото, серебро, драгоценности и товары, всех пленных и невольников, - то простит его, в противном же случае все флибустьеры будут изрублены, ибо храбрые воины его пламенно желают отомстить за своих замученных соотечественников. На требование о выкупе за город дон Альфонсо отвечал словесно: „Скажи Моргану, что я могу выплатить ему требуемую сумму только пулями и ядрами и что сам привезу ему эту монету“.
Морган не ожидал другого ответа и потому составил уже план действия. Получив ответ, он собрал всех пиратов на маракаибском рынке и, сообщив им письмо и словесный ответ, спросил, хотят ли они возвратить свою добычу и получить за нее свободу или биться за то и другое? Все объявили единодушно, что лучше хотят сражаться до последней капли крови, чем малодушно уступать купленное трудами и кровью. Но эта восторженность уменьшилась несколько при хладнокровнейшем обсуждении их положения и при ближайшем сравнении взаимных сил. Никогда еще ни они, ни другие флибустьеры не были в таком критическом положении, которое, так сказать, парализовало их мужество и счастливое избавление от которого казалось невозможным. Поэтому они уговаривали Моргана сделать на другой день адмиралу следующее предложение: „Мы согласны очистить Маракайбо, не причиняя городу вреда и не требуя за него выкупа, отпустить всех пленных, половину невольников и всех заложников, взятых из Гибралтара, тоже без выкупа“.
Дон Альфонсо с презрением отверг эти предложения, давая флибустьерам только два дня срока для принятия первых требований его, если же они не согласятся, то узнают его силу и месть. Итак, корсарам оставался выбор между постыдной свободой с лишением всей добычи и битвой не на жизнь, а на смерть.
Морган принудил всех употребить величайшие усилия, приказал связать и бдительно стеречь пленных, заложников и невольников, собрать всю смолу, деготь и серу, какую можно было найти, весь лишний порох и переделать одно из самых больших судов в брандер. На него перенесли все горючие материалы, причем старались наперерыв выдумывать разные скоровоспламеняющиеся снаряды из смолы и серы, которые обмазывали дегтем и назначали к метанию на вражеские корабли. Все эти вещества были расположены в таком порядке, в каком могли произвести сильнейшее и выгоднейшее действие. Потом утонули бока корабля, и весь корабль после этого едва держался на своих связях. Целью этого было усилить действие пороха. На палубу поставили колоды, покрытые платьями, шляпами, с ружьями, саблями и знаменами, так что они издали походили на людей. В боках прорубили несколько окон, в которые выставлялись, вместо пушек, раскрашенные чурбаны, на главной мачте подняли большой английский флаг. В целом судно имело вид хорошо вооруженного военного корабля. Этот корабль должен был открывать шествие. На одном из следующих находились пленные мужчины, на другом пленные женщины со всеми похищенными драгоценностями: серебром, золотом и проч. Остальная добыча была распределена по другим кораблям. Перед отъездом все поклялись Моргану сражаться до последней капли крови и не просить пощады.
Разгром Морганом испанского флота у Маракайбо
Испанский генерал дал флибустьерам только два дня срока на принятие его предложения, но по истечении этого времени не показывал и вида, что хочет напасть на них. Надеясь на свое превосходство, он не почитал нужным торопиться и, по‑видимому, совершенно забыл, с какими людьми имеет дело. Эта‑то беспечность дала Моргану время приготовиться к отчаянному отпору.
Через шесть дней все было готово, и 30 апреля 1669 года флибустьеры сами пошли навстречу испанцам. Еще не светало. Адмирал, корабль которого находился на самой середине узкого канала, поспешно стал готовиться к встрече пиратов и спокойно подпускал брандер, считая его главным неприятельским кораблем. Но этот корабль приближался без выстрела, да он и не мог стрелять, потому что на нем не было ни одной пушки. Это бездействие на таком близком расстоянии и палуба, казавшаяся в сумерках покрытой множеством народа, заставили адмирала подумать, что флибустьеры хотят приняться за свой любимый маневр: идти на абордаж, поэтому адмирал велел прекратить пальбу и приготовиться к отчаянному отпору. Это приказание было счастьем для пиратов, которым оно вообще благоприятствовало во многих случаях, доказывая справедливость поговорки, что „смелым Господь благоволит“: несколько хорошо нацеленных выстрелов неминуемо потопили бы брандер. Теперь же желание флибустьеров подвести его как можно ближе к адмиральскому кораблю исполнилось сверх чаяния, и даже сами испанцы помогали им при этом. Последние заметили свою ошибку только тогда, когда брандер подошел уже так близко, что все старания остановить его были тщетны. Флибустьеры прицепили брандер и тотчас бросились в лодку, которая поспешно удалилась.
Однако же адмирал не потерялся: он приказал отряду испанцев перейти на брандер, срубить мачты и, если можно, не давать пламени вспыхнуть, но деятельные враги предупредили его и уже перед отъездом своим зажгли судно. Адмиральский корабль в минуту был объят пламенем и с большей частью экипажа погрузился в бездну морскую. Многие испанцы бросались в море, стараясь вплавь достигнуть берега, но и эта попытка не удалась им. Иные из них могли спастись на судах флибустьеров, которые предлагали им свою помощь, но все испанцы отказались от этого средства и только весьма немногие вышли на берег, где уже находился адмирал, спасшийся на шлюпке.
Флибустьеры только и ждали этой минуты смущения неприятеля, чтобы напасть на второй военный корабль, который после слабого сопротивления взяли на абордаж. На нем‑то они огласили воздух кликами победы, между тем как адмиральский корабль исчезал в волнах подобно тени. Испанцы на третьем корабле до того были поражены этим зрелищем, что, не выжидая нападения, перерубили якорные канаты и бросились к крепости, под стенами которой сами потопили свой корабль. Флибустьеры бросились было туда же, чтобы спасти хоть что‑нибудь, но испанцы, бывшие на берегу, заметив намерения пиратов, сожгли остатки. Все это совершилось в течение одного часа.
Флибустьеры, спасшись таким чудесным образом от страшной опасности и не потеряв при решительной победе, ими одержанной, ни одного человека, едва верили глазам своим. Опомнившись, они хотели штурмовать также крепость, сильно защищенную спасшимися экипажами, и не из‑за добычи, а чтобы показать испанцам свое непоколебимое мужество, однако это не удалось им. Испанцы, под начальством только что разбитого адмирала, защищались так отчаянно, что пираты, не имевшие ни пушек, ни осадных лестниц, должны были отступить, оставив на месте 30 человек убитыми и унося с собой 40 человек раненых.
Пленный испанский штурман объяснил все Моргану. Флот из шести военных кораблей был нарочно отправлен из Испании для уничтожения флибустьеров. Из числа этих шести кораблей два самые большие, в 66 пушек каждый, признанные неудобными для плавания у этих берегов, отправлены были обратно, а третий погиб во время бури. Дон Альфонсо, на главном корабле которого „Святой Людовик“ находилось 350 человек, искал флибустьеров в Испаньоле, Кампеше, Сан‑Доминго и Каракасе и обрадовался несказанно, встретив их, наконец, при Маракайбо. За два дня до решительной катастрофы беглый негр известил его о брандере, но дон Альфонсо отвечал, презрительно улыбаясь: „Возможно ли, чтобы у этих мерзавцев достало ума соорудить брандер! Да и где им взять материалов и инструментов?“ Штурман прибавил, что на потонувшем корабле находилось 40 000 пиастров, частью деньгами, частью серебряными слитками.
Это известие произвело между флибустьерами сильную деятельность и желание спасти, если можно, это сокровище из волн морских. Морган назначил для этой цели один корабль, которому и удалось спасти двадцать центнеров (2000 фунтов) слитками и пиастрами. Между тем предводитель флибустьеров возвратился с остальными судами в Маракайбо, где взятый испанский фрегат о 22 пушках назначил своим командорским кораблем и снова предложил разбитому адмиралу дать выкуп за город, если не хочет видеть его сожженным. Глубоко пораженный своим несчастьем, дон Альфонсо имел сочувствие только к своей потере, а так как пожар города не мог причинить ему никакого личного убытка, то и не хотел слушать о выкупе. Однако несчастные жители думали иначе: не спрашивая адмирала, они вступили в переговоры с Морганом и заплатили ему 20 000 пиастров и 500 штук скота.
Оставалось победить еще одно большое затруднение. Чтобы выйти из озера в море, флибустьеры должны были проехать мимо крепости, стоившей им уже множества людей. Рискнуть на новое нападение было опасно, тем более что успех был очень сомнителен, а добычи не предвиделось никакой. Морган снова отрядил к дону Альфонсо посольство, требуя за выдачу пленных свободного проезда, в случае отказа грозился повесить их всех на реях в виду крепости и все‑таки проехать. С этим поручением отправились к адмиралу несколько пленных и умоляли его сжалиться над ними, их женами и детьми. Но адмирал был неумолим. Он был слишком унижен потерей своей эскадры и все еще надеялся отомстить флибустьерам. Поэтому он дурно принял просителей, умолявших о спасении своем и своих земляков, упрекал их в трусости и сказал: „Если бы вы так же защитили въезд от пиратов, как я защищу теперь выезд, то никогда не попали бы в такое положение“. С этим ответом возвратились посланные. Тут Морган выказал всю свою решимость и сказал: „Если адмирал отказывает мне в свободном проезде, то я найду средства обойтись без его позволения“. Затем он приказал снести всю добычу в одно место и разделить ее по законам общества. Она состояла из серебра, золота и алмазов общей стоимостью в 250 000 пиастров, не считая бесчисленного множества товаров и невольников. Каждому выдали причитавшуюся ему часть, предоставляя уже ему самому защищать ее. Во время этого раздела Морган придумал воинскую хитрость. Утром он приказал высадить на берег недалеко от крепости несколько сот флибустьеров. Место это было покрыто густым кустарником. Пробыв тут несколько часов, флибустьеры ползком пробирались к лодкам, ложились в них ничком или боком и отправлялись обратно на корабли, испанцы же, не видя спрятавшихся, думали, что лодки возвращаются пустыми. Этот маневр продолжался весь день, и испанцы были уверены, что почти весь экипаж высадился и намерен штурмовать крепость ночью с береговой стороны, и потому перевели на ту сторону всю тяжелую артиллерию и большую часть гарнизона. Этого‑то ожидали пираты. По наступлении ночи они все перебрались на корабль, снялись с якоря и, предаваясь течению, не раньше подняли паруса, как поравнявшись с цитаделью. Месяц светил ярко и скоро показал испанцам их ошибку, они бросились за тяжелой артиллерией и начали сильный огонь, но поздно: ветер благоприятствовал флибустьерам, и они благополучно выбрались в море, отсалютовав еще крепости ядрами. Морган высадил пленных на ближайшем берегу и взял с собой только гибралтарских аманатов (заложников), потому что не получил за них всего выкупа.
Обогатившийся Морган подумывал теперь о покое, но товарищи его хищничеств, скоро истратившие свою добычу и даже еще задолжавшие, всячески убеждали его приступить к новым предприятиям, и он, наконец, согласился. Едва разнеслась эта весть, как с Ямайки, Сан‑Доминго и Тортуги стали съезжаться к Моргану на судах и лодках флибустьеры; за ними последовали многие охотники с Сан‑Доминго, не служившие еще на море: они прошли для этого пешком неизмеримые леса. Подкрепленный таким образом Морган назначил для отъезда 24 октября 1670 года, однако возникли препятствия. Корабли, экипаж, оружие и снасти были налицо - недоставало провианта, которого и за деньги нельзя было собрать в достаточном количестве. Для дополнения этого недостатка была назначена экспедиция из 400 человек на 4 кораблях. Им было приказано высаживаться, где будет удобнее, и, не думая о дальнейших планах, отнять только у ближайших к берегу городов и деревень хлеб и съестные припасы, в то же время Морган отправил охотников в леса, чтобы настрелять сколько можно более буйволов и других животных.
Наконец флот Моргана, величайший из всех, когда либо появлявшихся под флагом флибустьера в Западном океане, был готов к отплытию. Он состоял из 37 кораблей, и все они были снабжены пушками. На адмиральском корабле было 32, на других по 20, 18, 16, на самом меньшем четыре пушки, кроме того запаслись множеством пороха, ядер, пуль и новоизобретенными пороховыми машинами. На флоте находилось 2000 морских солдат, не считая матросов и служителей. С такой силой можно было предпринять что‑нибудь значительное. Действительно, Морган обнадежил флибустьеров, что они возвратятся домой с такими сокровищами, которые обогатят их на всю жизнь, но что, вместо доселе употреблявшейся системы нападения на места открытые, должно нападать преимущественно на места укрепленные: он знал из опыта, что, где испанцы защищаются, там есть что взять.
Морган, поднявший на своем корабле королевский английский флаг, разделил флот на две эскадры, отличавшиеся одна от другой красным и белым флагом, и присвоил себе титул адмирала. Для другой эскадры он назначил вице‑адмирала, принял присягу в верности, назначил сигналы и выбрал офицеров, из которых четверо получили также титул адмиралов, вследствие своевольного расширения полномочия, данного ямайским губернатором флибустьеру Моргану. Кроме того, офицеры получили формальные патенты и каперские свидетельства следующего содержания: „Всеми способами поступать вражески с испанцами на море и суше, поскольку они суть отъявленные враги его государя, короля английского“. Затем он созвал всех офицеров и уговорил подписать условие о разделе добычи. Сообразно с ним, Моргану отдавали сотую часть всей добычи и, кроме того, с каждых ста человек одну порцию, то есть такую часть, какая следовала отдельному флибустьеру. Каждый командир корабля получал, кроме своей доли, определявшейся суммою представленных им денег на вооружение корабля, провиант и проч., еще восемь порций добычи. Главному хирургу из общей массы, кроме определенного жалованья, выдавались 100 пиастров и каждому корабельному плотнику, кроме жалованья, сто же пиастров в подарок. При этом возвысили издавна водившиеся инвалидные деньги за увечья и назначили награды за все отличия в битвах и на штурмах. Кончив все приготовления, Морган открыл флибустьерам план свой, который состоял в нападении на обширный и богатейший город Панаму, где он надеялся найти беспрестанно накопляемые для Европы груды золота и серебра. Но трудности исполнения казались непреоборимыми.
Карта Панамского побережья (XVII в.)
Первая состояла в том, что Панама находилась в значительном расстоянии от моря и никто из пиратов не знал дороги. Чтобы устранить это затруднение, адмирал решился ехать вначале на остров Санта‑Катарина, место ссылки испанских преступников, и добыть там проводников. Он скоро прибыл туда, высадил 1000 человек, которые угрозой истребить весь гарнизон при малейшем сопротивлении до того напугали испанцев, что последние не замедлили заключить капитуляцию, причем, для спасения чести гарнизона, условились дать фальшивое сражение. Укрепления и корабли открыли сильный огонь, но без ядер, комендант, по условию, при переходе из одного форта в другой дал взять себя в плен. Следствием этого было поддельное замешательство. Морган сначала не доверял этому фарсу и приказал флибустьерам заряжать ружья пулями, но стрелять в воздух, пока не заметят измены испанцев. Но последние и не помышляли ни о чем подобном: комедия продолжалась несколько часов, и пираты взяли один за другим десять фортов, причем ни с одной стороны не было ни одного убитого, ни даже раненого.
Всех жителей острова заперли в большой стоявший на скале форт Св. Терезии и потом объявили жестокую войну коровам, телятам и птицам, потому что победители не ели ничего в продолжение суток. На острове находилось 459 душ обоего пола, и между ними 190 солдат, 42 заключенных преступника, 85 детей и 66 негров. В десяти фортах находилось 68 пушек, притом они были сильно укреплены самой природой, почему не сочли нужным содержать значительнейший гарнизон. В арсеналах, кроме большого количества военных припасов, ружей и ручных гранат, бывших тогда в большом употреблении, нашли более 30 000 фунтов пороха. Все это было перевезено на корабли пиратов, пушки же заклепаны, лафеты сожжены, укрепления срыты, за исключением одного, в котором флибустьеры оставили гарнизон. Морган выбрал между преступниками трех испанцев в провожатые, которым, по возвращении на Ямайку, обещал свободу и награду.
Флибустьеры были восхищены планом, величие которого воспламеняло их мужество.
Город Панама, лежащий на берегу Южного океана, под 9° сев. широты, был тогда одним из величайших и богатейших городов Америки, в нем было 2000 больших, частью великолепных, и 5000 меньших домов, но и те почти все были трехэтажные. Многие из них были каменные, все прочие построены из кедрового леса, красивы и роскошно меблированы. Их окружали вал и стены.
Город этот был складочным местом мексиканского серебра и перуанского золота, перевозимых отсюда на мулах через знаменитый перешеек на северный морской берег. Для этого транспорта содержали 2000 мулов. Кроме того, здесь производился значительный торг неграми, который тогда еще не перешел исключительно в руки англичан, голландцев, французов и датчан. Никто в то время не понимал торговли лучше итальянцев, которые и в этом случае были учителями Европы, поэтому торг неграми, требовавший хитрости и больших капиталов, преимущественно находился в руках генуэзцев, снабжавших невольниками Перу и Чили.
Обер‑президент города, которому подчинялись также города Портобелло и Ната, местечки Крукс, Пенома, Капира и Верагуа, с гражданским званием обер‑штатгалтера соединял чин генерал‑капитана всех войск Перуанского королевства. Город Панама имел также епископа, подчиненного перуанскому архиепископу.
Купцы панамские были очень богаты, церкви великолепны, собор, на манер итальянских, был украшен огромным куполом; собор этот и восемь монастырей города были богато наделены золотом и серебром. Близ города находилось несколько небольших, но изукрашенных природой и искусством островов, на которых богатейшие жители имели дачи. Острова эти назывались панамскими садами. Все это делало город важным и привлекательным. Многие европейские нации содержали здесь свои торговые конторы, между прочим, генуэзцы, которые имели огромные складочные места и великолепные торговые дома. Дома знатнейших граждан были наполнены драгоценными картинами и произведениями изящных искусств, выписанными из Италии не по любви к изящному, но для удовлетворения страсти к царской роскоши. Такой была Панама в 1670 году, когда обессмертившиеся своей дерзостью и своими странностями флибустьеры избрали ее целью своих опустошительных набегов.
К этому приступили с величайшей осторожностью и жестокостью. Прежде всего необходимо было овладеть фортом Сан‑Лоренцо на реке Чагере. Для этого Морган отрядил 4 корабля с экипажем в 400 человек под начальством смелого флибустьера Бродели, так хорошо исполнившего описанное выше добывание провианта. Прочие суда остались в Санта‑Катарине. По плану Моргана, надо было как можно дольше скрывать цель похода и выставить взятие форта простым набегом для добычи. Бродели исполнил поручение мужественно и удачно. Сан‑Лоренцо был построен на высокой горе при устье реки и с большей части сторон неприступен. Сначала все покушения были напрасны и наступавшие флибустьеры, ничем не прикрываемые, теряли много народа, потому что не только испанцы стреляли из пушек и ружей, но и бывшие в форте индейцы метали стрелы, которые были гибельнее ядер и пуль. Нападающие видели, как подле них падали товарищи, и не могли отомстить за них. Положение и оружие их делали, по‑видимому, успех невозможным. Уже мужество их начинало ослабевать, уже они стали расстраиваться и готовы были отступить, когда насмешки испанцев возбудили всю прежнюю энергию их. „Еретические собаки! - кричали они со стен. - Преданные дьяволу англичане. Так вы хотите идти в Панаму? Вздор! Здесь, под стенами этого форта, погибнете вы все до единого, и товарищей ваших ждет та же участь!“ Эти слова показали флибустьерам, что план их открыт, и они решились взять форт или пасть до последнего. Они продолжали штурмовать, несмотря на множество поражавших их стрел и на падение Бродели, которому ядром оторвало обе ноги. Вдруг один флибустьер, которому воткнулась в плечо стрела, вырвал ее и вскричал: „Постойте, братцы, мне пришла мысль, которая погубит всех испанцев!“ Он достал из кармана хлопчатой бумаги, обернул ею шомпол, зажег бумагу и выстрелил этот горючий материал на крышу одного из домов форта, которые были покрыты легкою дранью и пальмовыми листьями, другие флибустьеры последовали его примеру, подобрав валявшиеся на земле стрелы, и в минуту вспыхнуло множество домов и взлетел пороховой ящик. Испанцы занялись тушением пожара, ночь наступала. Тогда флибустьеры попробовали зажечь деревянные палиссады - и это удалось, ничем не поддерживаемая более земля рухнула и засыпала ров. Испанцы все еще защищались храбро, поощряемые комендантом, который сражался пока не пал мертвый. Флибустьеры овладели фортом. Многие испанцы бросились со стен в реку, чтобы не попасть заживо в руки флибустьеров, которые взяли только 24 пленных, 14 здоровых и 10 раненых, спрятавшихся между убитыми. Это был остаток от гарнизона из 340 человек. Его усилили недавно, потому что панамский обер‑президент узнал уже из Картахены о цели экспедиции и сам, приняв начальство над 3600 солдатами, расположился перед городом. Флибустьеры узнали теперь достоверно, что в числе этого войска находилось 400 человек кавалерии, 600 индейцев и 200 мулатов, опытных охотников за буйволами, которым было поручено выпустить в случае нужды 2000 буйволов на флибустьеров.
Изувеченный Бродели продолжал раздавать приказания, он не хотел рисковать столь дорого купленными выгодами: из четырехсот человек его отряда 100 были убиты и 80 ранены, из последних 60 не могли пошевельнуться. Трупы англичан и французов были зарыты, тела же испанцев сброшены с вершины форта и оставлены там. Бродели нашел в форте множество снарядов и съестных припасов, которые были ему тем приятнее, что остальной флот нуждался в них. Он приказал исправить поврежденные укрепления, чтобы иметь возможность отразить нечаянное нападение испанцев. В таком положении ожидал он прибытия Моргана и флота, которое не замедлило.
Флибустьеры, подъезжая к форту, были чрезвычайно обрадованы, увидев на нем английское знамя. Они пели и пили, не обращая внимания на ход судов в устье реки Чагера, в котором был подводный риф. С берега отправили было к ним навстречу лоцманов, но пираты в радости не дождались их. Эта неосторожность имела гибельные последствия, ибо стоила им 4 кораблей, в числе которых находился и адмиральский. Экипажи и груз были, однако, спасены. Морган, исполненный великих замыслов, смотрел равнодушно на эту потерю и вступил в Сан‑Лоренцо, в котором оставил пятисотенный гарнизон, кроме 150 человек, которых посадил на испанские суда, захваченные на реке. Съестных припасов взяли мало, как для того, чтобы не замедлять похода, так и по причине затруднительности перевозки их и, наконец, чтобы не подвергнуть голоду гарнизон и пленных, всего около 1000 человек. Кончив все эти приготовления, Морган в торжественной речи увещевал своих товарищей иметь непобедимое мужество, чтобы возвратиться на Ямайку покрытыми славой и с богатствами, которые обеспечат их на всю остальную жизнь. 18 января 1671 года выступил он с 1300 флибустьерами, отборнейшими воинами отряда, по дороге в Панаму.
Отряд отправился водой вдоль реки. На пяти судах была поставлена артиллерия. Флибустьеры стеснились на 32 лодках. К вышеприведенным причинам не брать с собой съестных припасов присоединялась надежда найти достаточное количество их на пути. Но в первый же день, прибыв в Рио‑де‑лос‑Бракос, флибустьеры увидели, что обманулись. Выйдя на берег, они не нашли ничего. Испанцы бежали и взяли с собой не только все съестные припасы и домашний скот, но даже всю домашнюю утварь и мебель, срезали непоспевший еще хлеб и садовые плоды и даже корни вырвали из земли. Оставались пустые дома и конюшни, в которых поместились флибустьеры на ночь, потому что на лодках не было даже места присесть. В этом городе провели они первый день поста, не имея ничего, кроме табаку. Второй день не был удачнее. К этому присоединилось еще другое бедствие: от недостатка дождей река обмельчала так, что в Ла‑Крукс‑де‑Хуан‑Галлиего флибустьеры принуждены были бросить лодки и продолжать путь берегом или вернуться. Однако все это не могло поколебать мужества пиратов: ободряемые начальниками, они решились идти дальше. На третий день достигли они леса, в котором не было ни малейших признаков дороги и наполненного болотами. С величайшими усилиями достигли они местечка Педро‑Буэно. Но и здесь не нашли ничего.
Голод страшно усиливался в отряде, многие ели листья с деревьев, большая же часть оставалась без пищи. Мучимые ужасными недостатками и легко одетые, ложились они в холодные ночи на берегу реки и в этом положении, дрожа от холода, не позволявшего им заснуть, ожидали утра. Мужество их поддерживалось надеждой встретить испанский отряд или скрывающихся поселенцев и, следовательно, съестные припасы. При этом флибустьеры не удалялись от реки, по которой нашли возможность провезти несколько лодок. Там, где река становилась глубже, на лодки садилась часть отряда, а прочие шли берегом. Несколько сот шагов впереди отряда шел авангард в 30 человек с знающим местность проводником, чтобы открыть засады испанцев и, если можно, схватить несколько пленников.
На четвертый день флибустьеры достигли Торна‑Каваллоса, укрепленного места, но и оно было оставлено испанцами, взявшими с собою все, что можно было унести, и сжегшими остальное. Вообще, испанцы приняли за правило лишать флибустьеров всех решительно потребностей, чтобы тем скорее принудить их отказаться от своего намерения. В Торна‑Каваллосе не осталось ничего, кроме пустых кожаных мешков. Голод приводил пиратов в исступление: надо было утолить его. Для этого разрезали и раздали куски мешков, которые немедленно были съедены не без споров для получения больших порций. Кожу разрезали на мелкие кусочки, терли и колотили их между двумя камнями, мочили в воде, потом жарили, ели и запивали водой.
Угощенные таким образом, пришли флибустьеры в Торна‑Мунни, где опять нашли покинутую крепость, на пятый день достигли Барбакоа - но нигде ни людей, ни животных, ни съестных припасов. Наконец случайно нашли в пещере два мешка с мукой, несколько плодов и два больших сосуда с вином. Но эта находка, в сравнении с числом нуждавшихся, была слишком незначительна, чтобы возбудить радость. Морган, хотя томимый голодом, не взял ничего на свою долю, но велел разделить припасы между слабыми. Многие из них были при смерти, их перевели на лодки, а прежние защитники их соединились с сухопутным корпусом. По причине великой слабости отряда и дурной дороги, он шел весьма медленно, питаясь одними древесными листьями и травой.
На шестой день едва продвигались вперед, недостаток в пище чрезвычайно изнурил флибустьеров, и они поминутно останавливались для отдыха. Наконец пришли на плантацию, тоже покинутую, но в одной риге нашли большое количество маиса. Как бешеные бросились на него пираты, и часть его пожрали сырым, остальной был роздан, завернут в банановые листья и частью сварен, частью испечен. Подкрепившись таким образом, продолжали они путь и вскоре завидели за рекой толпу индейцев, которые, однако же, тотчас убежали. Несколько человек было убито, прочие же, скрываясь, кричали: „Погодите, английские собаки! Выйдите только на луг, там мы встретим вас!“ Съев весь запас маиса, флибустьеры, снова проголодавшись, расположились ночевать под открытым небом.
До сих пор выказывали они удивительное терпение в мучительном, так сказать, противном природе положении. Но наконец поднялся ропот. Осуждали Моргана и его дерзкие планы, многие хотели вернуться, однако большинство объявило, что лучше погибнет, чем откажется от предприятия, начало которого стоило им стольких мучений.
На другой день переправились через реку и пошли к месту, казавшемуся деревней или городом. Издали уже радовались дыму, выходившему из труб, они надеялись наверняка найти здесь людей и припасы. Однако они обманулись еще раз: во всем местечке не было ни одного человека и ничего съестного, кроме кожаного мешка с хлебом и нескольких кошек и собак, которых тотчас убили и съели. Это было местечко Крукс, где обыкновенно выгружали товары, привозимые вверх по реке Чагеру для отправления сухим путем в Панаму, находившуюся от Крукса в 8 французских милях. Здесь были прекрасные каменные магазины и конюшни, принадлежавшие казне. Жители местечка, уходя, зажгли дома свои, не тронув только казенных строений. Флибустьеры обыскали все углы и закоулки и наконец нашли 16 сосудов с перуанским вином. Они немедленно воспользовались этой находкой, но едва выпили несколько, как захворали все без исключения. Они думали, что их отравили, и с отчаянием ждали неизбежной смерти. Но причиной нездоровья был не яд, а отвратительная пища, которую употребляли они в последнее время. На другой день они оправились. Принужденный бросить здесь лодки, Морган высадил всех пиратов, даже слабейших, а лодки с 60 людьми отправил назад к кораблям, оставив только одну, чтобы в случае нужды дать о себе известие флотилии. Притом Морган запретил отлучаться из местечка отрядами менее ста человек. Но голод заставил пиратов преступить это приказание. Десять человек отправились искать съестных припасов в окрестности, на них напали испанцы, и флибустьеры с большим трудом пробились обратно в город, причем один из них был взят в плен.
Морган приказал выступить. Сделав смотр своему отряду, он насчитал 1100 воинов. Желая освободить флибустьеров от страха, что пойманный товарищ откроет испанцам их намерения и силу, он сказал им, что пират этот не пойман, а только заблудился было в лесу и уже возвратился к отряду. Наступил восьмой день ужасного похода, тягость которого облегчала только надежда, что уже недалеко до Панамы. 200 человек были отправлены вперед для наблюдения за движениями неприятеля. Они шли целый день, ничего не открывая, как вдруг с вершины горы посыпалось на них более 4000 стрел. Флибустьеры с минуту были озадачены: не видя никакого неприятеля, а только высокие скалы, деревья и пропасти, в минуту потеряли они 20 человек убитыми и ранеными. Но как нападение тем и кончилось, то они продолжали идти вперед и, проходя через лес, попали в ущелье на толпу индейцев, храбро защищавших его. Однако пираты вскоре одолели противников, потеряв 8 человек убитыми и 10 ранеными. Они всячески старались взять несколько пленных, но это не удалось им: индейцы бежали с быстротою серн и скрылись в известных одним им ущельях. Раненый предводитель их, лежа на земле, оборонялся до тех пор, пока его не убили. Он носил корону из разноцветных перьев. Смерть его произвела сильное впечатление на индейцев и была причиной бегства, потому что ущелье было такого рода, что 100 человек могли не только остановить, но и уничтожить весь отряд пиратов. Победители воспользовались этой оплошностью индейцев и поспешили выбраться из дефилей на более ровное место.
На девятый день похода вышли они на равнину, состоявшую из лугов без всяких деревьев. Шел сильный дождь, флибустьеры промокли до костей, ружья их на время сделались негодными к употреблению. Морган очень желал встретить кого‑нибудь, чтобы получить нужнейшие сведения, и для этого отрядил 50 человек, обещая тому, кто приведет испанца или индейца, кроме законной части в добыче, 300 пиастров из общественной казны.
Около полудня взошли на холм, с которого в первый раз увидели Южный океан. Это зрелище, предвещавшее конец мучений, привело флибустьеров в неописанный восторг. Вместе с тем увидели шесть кораблей, направлявшихся из Панамы к соседним островам Тароге и Тарогиле. Самого города еще не было видно. Радость их еще усилилась, когда они открыли в соседней долине множество быков, коров, лошадей и ослов, пасшихся под надзором нескольких испанцев, которые, увидев флибустьеров, тотчас убежали. Ничто не могло быть приятнее пиратам, умирающим от голода, как эта находка. Неосторожность испанцев, так сказать, спасших этим от голодной смерти неприятеля, была непростительна. Флибустьеры расположились здесь на несколько часов, убили достаточное число быков и с величайшей жадностью ели мясо почти совсем сырое, так что кровь текла изо рта по всему телу. Чего не могли съесть, то взяли с собой, потому что Морган, опасаясь нападения испанских войск, не дал долго отдохнуть своим товарищам.
Желание Моргана достать несколько пленных не исполнилось, и флибустьеры все еще были в недоумении о том, далеко ли остается им до Панамы, когда вдруг, с вершины одного пригорка, открылись им башни города. Раздались всеобщие клики восторга. Наступил вечер, и флибустьеры расположились на ночлег у пригорка, решившись на другое утро напасть на Панаму.
В городе все пришло в движение: первым делом было выслано 50 кавалеристов для рекогносцировки неприятеля. Они подъехали на ружейный выстрел к флибустьерам и стали осыпать их ругательствами, но вскоре повернули назад, восклицая: „Собаки! До свиданья!“ Немного погодя, показался другой отряд в 200 человек пехоты, которому было приказано занять все проходы, чтобы после несомненной, как полагали испанцы, победы, ни один пират не мог вернуться восвояси. Флибустьеры смотрели очень спокойно на все эти приготовления и укрепляли себя пищею. Так как им было запрещено разводить огонь, то они ели мясо сырое, причем дивились непостижимой беспечности испанцев, которые позволяли им отдыхать спокойно. Между тем, чтобы показать свою бдительность, испанцы всю ночь палили из пушек.
На другой день, десятый своего похода, 27 января 1671 года флибустьеры поднялись рано и при звуках музыки отправились к городу, но свернули с прямой дороги и, по совету одного из своих проводников, пошли обходом через густой лес, в котором не было ни малейшей тропинки. Этого не предвидели испанцы и потому устроили только на дороге батареи и укрепления, которые теперь сделались бесполезными. Надо было покинуть их, чтобы противостать неприятелю на другой местности, причем не имели даже времени перевезти пушки. После двухчасовой ходьбы флибустьеры увидели испанскую армию, весьма красивую и выстроенную в ученый боевой порядок. Солдаты были одеты в разноцветные шелковые ткани, а кавалеристы разъезжали на рьяных конях, как будто готовились к бою быков. Обер‑президент лично предводительствовал этим весьма значительным корпусом, состоявшим из четырех полков регулярной пехоты, 2400 пехотинцев, 400 кавалеристов и 2000 диких быков, которыми управляло несколько сот индейцев и негров.
Флибустьеры, завидя эту армию, покрывавшую всю равнину, испугались ее многочисленности и начали опасаться неудачи. Но они скоро убедились, что им не остается другого выхода, как победить или умереть, и потому поклялись друг другу сражаться до последней капли крови. Разделившись на три отряда, они послали вперед 200 искуснейших стрелков и двинулись на испанцев, окончательно построившихся. Губернатор приказал коннице врубиться в неприятеля и выпустить на него быков. Но местность была невыгодна для кавалерии: в ней были болота, за которыми расположились вышеупомянутые 200 стрелков, производившие такой беспрерывный и меткий огонь, что кавалеристы и лошади падали кучами, и из них только 50 человек спаслись бегством. Вследствие того же быков нельзя было выпустить на пиратов - и весь план атаки расстроился. Флибустьеры между тем смело бросились на испанскую кавалерию, поочередно становились на одно колено и в этом положении стреляли, а стоявшие за ними заряжали ружья. Искусство и хладнокровие пиратов решили битву. Почти все выстрелы их попадали. Испанцы защищались храбро, но не могли ничего против такого отчаянного мужества. Наконец приказано было выпустить быков, чтобы потревожить тыл неприятеля, но и тут не подумали о союзниках флибустьеров, буканьерах, которые очутились здесь в своей стихии. Испугав быков криком и флагами, они застрелили их всех до единого.
Битва продолжалась два часа при неравных силах и оружии, а между тем она решилась совершенно в пользу флибустьеров. Кавалерия, на которую всего более рассчитывали испанцы, была большей частью уничтожена, и только немногие всадники спаслись бегством вместе с пехотой, бросавшей свои мушкеты, чтобы бежать скорее. Не считая раненых и пленных, на поле сражения осталось 600 убитых испанцев. Между пленными было несколько монахов, которые подвергались величайшей опасности, ободряя сражающихся. Морган приговорил их всех к смерти - и их застрелили из пистолетов. Многие испанцы спрятались по кустарникам на морском берегу, но почти все были открыты флибустьерами и без милосердия убиты.
Но этим дело не было еще кончено. Оставалось взять большой, населенный, защищенный фортами и пушками город Панаму, куда скрылся обер‑президент с бежавшими с поля сражения. Трудности были тем больше, что флибустьеры также потеряли много народа - и остальных казалось мало для такого предприятия. Однако было решено приступить к делу. Морган собрал нужные сведения от пленного офицера. Нельзя было терять времени, иначе испанцы могли принять новые меры к защите. Несмотря на сильнейшую пушечную пальбу, имевшую гибельные следствия, город был штурмован в тот же день и после трехчасовой упорной битвы взят. Начался всеобщий грабеж. Морган, опасавшийся излишеств флибустьеров в употреблении вина, особенно после такой продолжительной воздержанности, строжайше приказал не дотрагиваться до вина, но, опасаясь, что одного запрещения будет недостаточно, он объявил, будто узнал из достоверного источника, что испанцы отравили все вина.
Большая часть жителей спаслась бегством. Женщин и все драгоценности отправили на остров Тарога, а мужчины, рассеявшись около города, все еще составляли число опасное для флибустьеров, ослабленных битвами и не могших ждать ниоткуда подкрепления. Это заставляло их быть осторожными, и большая часть расположилась вне города.
Наконец Морган совершил дело жестокое, непонятное и не довольно поясненное современными описателями этих ужасов, которым преднамеренно лишил себя и свой отряд огромнейших богатств. Хотя самое драгоценное было увезено жителями, однако же все лавки, магазины и кладовые оставались наполненными товарами всех родов. Кроме множества изготовленных мануфактурных и фабричных произведений и бесчисленных предметов роскоши и промышленности, здесь находились огромные запасы муки, вина, оливкового масла и благовоний, большие магазины с железом. За сто фунтов железа платили тогда 32 пиастра.
Эти товары не имели, правда, ценности в глазах Моргана, потому что он не мог их взять с собой, но сохранение их могло доставить выкуп. Впрочем, последнее было еще только предположение, а негодность их для флибустьеров дело решенное. Разорение нескольких тысяч семейств ничего не значило для Моргана. Поэтому можно сказать, что главной побудительной причиной было бешеное своеволие, совершенно согласное с его жестоким характером. Не сообщив никому своего намерения, он приказал зажечь Панаму в разных местах, и в несколько часов весь великолепный город был объят пламенем.
Испанцы, оставшиеся в городе, вместе с флибустьерами, не знавшими причины пожара, соединенными силами старались погасить огонь, таскали воду и срывали дома, чтобы остановить пламя, но все было тщетно: дул сильный ветер и большая часть домов были деревянные. Прекраснейшие дома с их драгоценностями, между ними великолепная биржа генуэзцев, церкви, монастыри, городская ратуша, лавки, госпитали и богоугодные заведения, магазины с бесчисленными кулями муки и двести кладовых, наполненных товарами, превратились в пепел. Той же участи подверглось множество животных: лошадей, мулов и проч. - и много невольников, которые спрятались от флибустьеров в подвалах и на чердаках, теперь были изжарены живьем. Только немногие дома спаслись от огня, который тлел четыре недели. Пираты снова бросились грабить развалины - и довольно успешно. Морган тщательно скрывал свое участие в этом деле и обвинял в нем испанцев. На другое утро на месте цветущего города была куча золы, уцелел только уголок его, самый бедный, в котором жили погонщики мулов, два монастыря и дворец обер‑президента, стоявший отдельно.
После пожара флибустьеры собрались в один отряд и окопались в развалинах церкви. Морган отправил сильный отряд в Чагер для извещения оставшихся там флибустьеров о победе и для узнания об их положении. Вместе с тем отправил два отряда, каждый в 150 человек, в окрестности города для отыскания бежавших жителей и корабль для поисков в Южном океане. Корабль вернулся через два дня с тремя взятыми судами, но также с весьма неприятным известием, что упустил большой галион, нагруженный спасенными из Панамы церковными сокровищами и множеством серебра, золота и другими драгоценностями, принадлежавшими казне и богатейшим купцам. Далее, на нем находились жены богатейших жителей со всеми их украшениями - словом, с отборнейшими богатствами города. Галион этот не имел балласта, который заменяли ему золотые и серебряные слитки. На том же судне были все монахи из Панамы. Оно было вооружено только 6 пушками, имело незначительный экипаж и шло весьма беспечно, потому что испанцы не воображали, чтобы флибустьеры пустились в море. Казалось, что эта добыча никак не уйдет от пиратов, галион виднелся весь вечер, и начальник разбойничьего судна, Шарп, считал его уже как бы взятым и хотел только дождаться утра. На ночную же экспедицию нельзя было пуститься, потому что экипаж, запасшийся на маленьких островах близ Панамы вином и женщинами, был не в состоянии действовать против неприятеля. Наутро же галион исчез из вида. Отрезвившимся флибустьерам оставалось одно сожаление, что они от собственной оплошности и легкомыслия лишились огромной добычи. Но Морган никак не хотел оставить мысли о поимке этого галиона, тем более что, по собранным сведениям, судно это терпело недостаток в воде и съестных припасах, даже в снастях и парусах. Предполагая, что оно укрылось в каком‑нибудь заливе около Панамы, он послал четыре корабля для розысков, но и они, прокрейсировав неделю, возвратились без добычи и потеряв всякую надежду когда‑либо отыскать ее.
Из Чагера получены были хорошие известия: там все было спокойно и в порядке. Гарнизону удалось захватить испанский корабль, беспечно плывший из Картахены мимо форта и нагруженный съестными припасами и несколькими ящиками со смарагдами. Вследствие этих известий флибустьеры решились продлить еще свое пребывание в Панаме. Пираты рылись в пожарище, ища скрытых сокровищ, и находили немало в подвалах и даже в колодцах, куда их запрятали испанцы. Другие занимались выжигою материй, шитых золотом и серебром.
Так как всякое опасение о нападении испанцев извне исчезло, то все флибустьеры расположились в уцелевших домах, полагаясь на сильные отряды, посланные ими за город, которые ежедневно добывали новых пленных и добычу. Набралось уже более ста богато нагруженных мулов и до 200 пленных, и новые патрули никогда не возвращались с пустыми руками. Несчастных пленных предавали жесточайшим пыткам, и многие испускали дух среди страшных мук, на что флибустьеры смотрели не только хладнокровно, но и с удовольствием, потому что не имели изобилия в съестных припасах. С некоторыми женщинами, особенно с красивыми, обходились довольно хорошо, если они соглашались удовлетворять скотские похоти варваров, в противном же случае они подвергались тем же мучениям. Морган сам подавал пример своим подчиненным, доказательством чего служит следующий случай.
Между приведенными пленниками находилась молодая, прелестная женщина, кроткая и благородная, жена богатого купца, недавно уехавшего по торговым делам в Перу. Она убежала вместе со своими родственниками, но была поймана. Едва увидев ее, Морган назначил ее для себя, сначала обходился с ней почтительно и отделил от других пленников, хотя она со слезами просила избавить ее от такой чести. Он отвел ей комнату в занимаемом им доме, назначил негра для прислуги и пищу со своего стола, кроме того, позволял ей принимать пленных испанок. Женщину эту чрезвычайно удивляло такое обращение, тем более что ей описали флибустьеров дикими зверьми и исчадиями ада. Сначала она не подозревала настоящей причины, но скоро все объяснилось. Морган дал ей три дня срока, чтобы кончить миролюбиво, предлагая богатейшую добычу свою, золото и жемчуга, но она отказалась ото всех подарков и, наконец, сказала: „Жизнь моя в руках ваших, но телом моим вы не овладеете, скорее я разлучу его с душой“. При этом она показала ему скрытый кинжал, который, однако, тотчас отняли у нее. Дикий Морган, чуждый великодушия и всех добродетелей, пришел в исступление, приказал сорвать с нее одежду и полунагую запереть в мрачный, вонючий подвал, где давали ей самую негодную пищу, и то в таком незначительном количестве, что она едва могла поддержать ей жизнь. Так как подобные жестокости и еще большие происходили здесь ежедневно, то никто не обратил бы на это внимания, но необыкновенная красота пленницы возбудила жалость в сердцах разбойников, они начали так громко порицать поступок Моргана, что он мог извиниться только ложью, сказав, что она отвечала на его милости неблагодарностью и на погибель всем поддерживала тайную связь со спасшимися испанками. Вследствие этой лжи она осталась его пленницей.
Флибустьеры вообще были недовольны своим предводителем. Многие намеревались отделиться от него, не возвращаясь в Чагер, уехать из Панамы на кораблях и разбойничать несколько времени в Южном океане, где не ожидали их нападений. При этом предполагали укрепиться на уединенном острове, собрать туда втихомолку добычу и потом ост‑индским путем вернуться в Европу. Для этого собрали они уже значительное количество съестных и воинских запасов, даже несколько пушек, и выбрали самый большой из недавно взятых кораблей. План созрел, но перед самым исполнением Морган узнал о нем. Решительный человек этот тотчас нашел средство уничтожить его: он приказал срубить большую мачту на избранном корабле и потопить его и все другие находившиеся в гавани суда.
После этого Морган стал думать серьезно о возвращении. После четырехнедельного пребывания флибустьеры оставили Панаму, или, правильнее, место, на котором еще недавно стоял этот город. Добычу, состоявшую почти исключительно в золоте, серебре и драгоценностях, потому что не было средств перевозить более грузные вещи, несли 175 лошаков, подле которых шли слишком 600 пленных испанцев и невольников, мужчин, женщин и детей. Несчастные, не знавшие, куда ведут их, и умирая от голода, подняли громкий плачь и вопли и на коленях молили о милости дозволить им возвратиться на пепелище Панамы. Морган отвечал, что отпустит их, если они внесут выкуп. Но это было не всем возможно. Четыре дня ждали возвращения нескольких монахов, отправленных за выкупом, но как они не возвращались, то пошли дальше, причем пираты погоняли остальных прикладами. Тут были матери с грудными детьми, которые, за недостатком пищи, не могли дать своим младенцам ни капли молока. Упомянутая выше красавица шла среди толпы. Морган назначил за нее 30 000 пиастров выкупа. Для принесения их отправила она двух монахов, которым указала место, где были скрыты деньги. Они действительно нашли их, но употребили на выкуп своих друзей. Этот предательский поступок, сделавшись известным, еще усилил сострадание флибустьеров, и сам Морган почувствовал припадок добродушия. Он расспросил других монахов и, узнав истину, освободил несчастную, оставил взамен ее всех монахов, которые были во власти его, но и они были скоро выкуплены, что случилось и со многими другими пленниками в продолжение пути. Но большая часть не могла добыть денег и должна была идти все далее.
На полудороге между Панамой и Чагером остановились на дневку. Каждый должен был присягнуть, что не утаил ни малейшей части из добычи. Клятва была дана, но тогда Морган потребовал еще подробного обыска платья и ранцев, причем сам подал пример, дозволив обыскать себя, и снял даже сапоги. Другие должны были согласиться на то же, хотя многие, особенно французы, явно роптали. Офицеры приняли на себя труд обыскать, причем разряжали даже ружья. Многие приходили в ярость от такой недоверчивости и грозили убить предводителя, но большинство соглашалось со справедливостью распоряжения Моргана, который приказал офицерам, если найдут у кого затаенную вещь, отнять ее без шума, не обнаруживая преступников. С помощью этой предосторожности все кончилось благополучно.
9 марта 1671 года флибустьеры пришли в Чагер, где все нашли в довольно хорошем положении, исключая раненых, которые все почти, по недостатку врачебной помощи, умерли. Отсюда Морган отослал всех пленных, отягощавших его, на корабле в Портобелло, причем требовал за сохранение Чагера значительного выкупа, грозя в противном случае срыть форт. Ему отвечали, что не дадут ни копейки и что он может делать что угодно. Тогда все пушки из форта перенесли на суда пиратов, взорвали стены, сожгли дома и уничтожили все, чего не могли взять с собой.
Предприятие было, таким образом, кончено. Приступили к разделу добычи, которую оценили в 443 000 фунтов серебра по 10 пиастров на фунт, причем, однако, Морган поступил очень несправедливо со своими товарищами, которые по большей части спокойно дали обыскать себя и все отдали в общую казну. Он скрыл множество драгоценностей и очень уменьшил тем массу добычи. Следствием этого было то, что после таких опасностей, ужасов и лишений пиратов, после ограбления и сожжения богатейшего города и смерти огромного числа испанцев в битвах и в пытке на каждого флибустьера пришлось не более 200 пиастров! Флибустьеры громко роптали и сказали Моргану в лицо, что он скрыл и присвоил себе большую и драгоценнейшую часть добычи. Дело было тем очевиднее, что многие пираты не видели при разделе предметов, доставленных ими самими. К тому присоединялись еще другие жалобы, и должно было опасаться возмущения. Вероломный предводитель не имел охоты удовлетворять своих товарищей, но также не хотел ждать, пока вспыхнет возмущение. Поэтому он тайком пробрался на свой корабль и уехал в сопровождении трех других кораблей, которых начальники разделили добычу так же пристрастно, как он, и потому были ему преданы. Прочие флибустьеры, увидев себя покинутыми, пришли в ярость, они хотели догнать Моргана и атаковать его, но у них недоставало провианта и других припасов, что принудило их рассеяться небольшими отрядами на берегу Коста‑Рики, и, наконец, различными путями, спустя долгое время и после многих опасностей, удалось им возвратиться на Ямайку.
Морган все еще не думал успокоиться и, как ни подло поступил с товарищами, был уверен, что и впредь найдет помощников. Он возымел мысль переселить значительное число народа на остров Св. Екатерины, сильно укрепить его и превратить в место жительства всех флибустьеров. Уже приступили было к исполнению этого плана, когда в Ямайку прибыл английский линейный корабль, которого депеши ужаснули флибустьеров. Губернатор колонии был вызван в Англию, чтобы дать отчет за покровительство кровожадным злодеям. На корабле прибыл и новый губернатор, который тотчас объявил во всех портах острова, что английский король намерен жить в мире с испанским монархом и его подданными в Америке, причем строжайше приказывал: не дозволять ни одному флибустьеру оставлять Ямайку для нападения на испанские владения.
Английские пираты, бывшие в море, боялись возвратиться, опасаясь, что при таком расположении умов у них, пожалуй, отнимут добычу, и были принуждены отправиться на французский остров Тортугу, этот давнишний притон флибустьеров, единственный, остававшийся им в вест‑индских морях. Тогда Морган оставил свои планы и более не выступал на поприще разбоев. Он жил в бездействии спокойно в Ямайке, достиг почетнейших мест на острове и наслаждался своими богатствами».
В завершение рассказа о сэре Генри Моргане следует добавить, что его ямайские плантации составляли колоссальную площадь в 6000 акров (1 акр = 4046,86 м². Он пользовался немалым весом в обществе, что позволяло ему занимать ответственные посты. Причем, будучи прирожденным лидером, он по обыкновению принимал в свои руки все бразды правления. Так, например, когда официальный Лондон вознамерился было обложить Ямайку новым особым налогом на сахар (это в первую очередь ударяло по плантаторам), именно сэр Генри Морган встал на защиту островных привилегий.
Однако все течет, все меняется. В 1682 году сэр Томас Линч вернулся на Ямайку и обнаружил, что во время его отсутствия Морган, по сути, нередко осуществлял всю полноту административной власти (это продолжалось с 1680 по 1682 год. Причем для Моргана то был уже третий срок пребывания у власти: первый срок - 1674-1675; второй - 1678). Это, конечно же, никак не могло порадовать возвратившегося из Англии Линча, который выхлопотал для себя в Лондоне пост губернатора. Линч имел все основания ненавидеть Моргана, поскольку тот сместил его с губернаторского поста в 1674 году, став, таким образом, его личным врагом.
Линч лишил Моргана всех его невероятных привилегий, тем самым совершенно удалив от дел. Казалось бы, Моргану было не привыкать: даже на пике своей активности и славы его собственная команда подчас не проявляла должной лояльности. Но возраст, видимо, все же давал себя знать. Тем более что очень горько быть лишенным того, что заслуженно и должно принадлежать тебе по праву. Хотя бы по праву справедливости…
Вследствие понесенного морального ущерба Морган весьма опустился. Он, и прежде весьма тяготевший к спиртному, теперь стал завсегдатаем таверн. Однако все, на что он в скором времени был способен, это бессильно поносить своего более удачливого оппонента - в лице нового губернатора. Он сильно сблизился со своим доктором; так часто бывает, когда в старости недуги дают о себе знать. Тогда доктор становится конфидентом. Хорошо еще, если он грамотный специалист. Часто бывает иначе. Видимо, это справедливо и по отношению к врачу Моргана. Как замечает автор Энциклопедии пиратов Жан Рогожинский: «…весьма причудливые средства лечения, применявшиеся его личным врачом, так же, надо полагать, приблизили кончину Моргана».
Скончался сэр Генри Морган в 1688 году.
Англичанин Генри Морган является одним из самых известных карибских пиратов. На его счету десятки захваченных кораблей, несколько городов и довольно интересная политическая карьера. Родился он в Уэльсе. Его отец возделывал землю, но сам Генри не питал никакого интереса к земледелию, поэтому однажды решил пойти юнгой на корабль, направлявшийся на остров Барбадос.
«Быть юнгой не так уж и плохо» — подумывал бы Морган, если бы знал, что скорее он и вовсе станет рабом . Чтобы оплатить свой переход через Антлантику парню пришлось 3 года находиться в рабстве, во всяком случае, так пишет Эксквемелин, сам же Генри этот факт своей биографии всячески отрицал.
Имея много энтузиазма и энергии, Генри Морган вместе со своими товарищами копят сумму, необходимую для покупки корабля, и вскоре выходят море, где Генри единогласно избирается капитаном. По пути к берегам Испанской Америки новоиспеченный пират успел заработать себе авторитет и хорошо себя зарекомендовал на посту предводителя . Вскоре к Моргану стали присоединяться и другие пираты, это дало возможность отойти от грабежа кораблей и заняться более крупными операциями, такими, как захват городов.
Имея флотилию в 12 кораблей , общая численность экипажа которой составляла почти 700 человек , Генри Морган нападает на один из испанских городов на острове Куба, грабит его и берет выкуп в 500 голов скотины.
Захват Маракайбо
После нескольких успешных походов на небольшие города Генри Морган поднимает планку риска и уровня потенциальной добычи. Пират вознамеривается захватить богатый испанский город Маракайбо. Это событие описано в одном из художественных романов Рафаэля Сабатини «Одиссея капитана Блада».
В рядах Моргана, как позже оказалось, был изменник, перебежавший на сторону испанцев и предупредивший горожан, в следствии чего те заблаговременно со всеми своими драгоценностями бежали в загородные лесные чащи. Захватив город, пираты прекрасно понимали, что горожане не могли уйти слишком далеко, поэтому разбойники сразу бросились на их поиски и многих подвергли следующему ряду дьявольских пыток:
- безжалостное избиение и истязание;
- пытка святого Андрея: вставка горящих фитилей между пальцев рук и ног;
- завязывание веревки с узлами вокруг голову так, что глаза в буквальном смысле лезли из орбит;
- сование в костер рук и ног, предварительно смазанных маслом;
- подвешивание за гениталии.
Люди Генри Моргана бесчинствовали в Маракайбо целых пять недель, и только после полного разграбления города наконец-то решили уйти . Но покинуть город оказалось не так-то просто, сразу на выходе флибустьеров поджидало 3 военных корабля, да и сам форт Маракайбо был хорошо укреплен. Морган оказался в засаде.
Решил эту проблему пират следующим образом: команда нашпиговала одно и суден горящими веществами и отправила его прямо на испанский военный корабль, устроив хороший фейерверк. Второй корабль испугавшись такого хода сразу устремился под форт, пытаясь попасть под прикрытие, но сел на мель. Третий корабль военного сопротивления Морган со своей командой успешно взяли на абордаж. Дальше капитан сделал вид, что будет атаковать форт с суши, тем самым заставив жителей перенести пушки, располагавшиеся на береговой линии, на удобную для них позицию
. Используя такой маневр, Морган ночью просто поднял якорь и спокойно ушел мимо разоруженного форта.
Быстро растранжирив все награбленное, пираты придумывают новый план, являющийся еще более амбициозным, чем предыдущий. На этот раз команда Моргана решает совершить .
Рыцарский поступок
Во время разграбления Панамы Генри Морган проживал в резиденции губернатора и довольствовался плотскими утехами с разными девами. Но была одна, чье расположение он так и не сумел заполучить. И несмотря на эту романтическую неудачу, пират так и не посмел взять даму силой, что было довольно нетипично для разбойничьей касты людей того времени.
На обратном пути Мораган и вовсе отпустил ее без какого-либо выкупа, при этом даже приставил несколько человек для сопровождения ему так и не доставшейся красотки. На фоне мрачных пиратских деяний этот рыцарский поступок, ставший следствием возникших сильных чувств, очень выделяется, но, к сожалению, ничуть не умаляет всей той жестокости, исходившей от пирата и его команды до и после этого краткого мига человечности.
Политическая карьера
Возвратившись на Ямайку, Генри Морган был взят под арест. Дело в том, что пока он штурмовал Панаму, Англия и Испания подписали перемирие, поэтому действия корсара теперь расценивались как преступные и неправомерные. Но все-таки прежние заслуги Генри забыты не были, и инсценированный суд «не смог» доказать вину «пирата», которого спустя три года назначали новым ямайским вице-губернатором.
Есть ошибочное мнение, что Морган, занимая кресло губернатора, охотился на своих бывших товарищей. Напротив, пираты на Ямайке чувствовали себя без стеснений, а сам Морган проявлял к ним всяческую лояльность и снисхождение, несмотря на то, что парочку, под политическим давлением, повесить все-таки пришлось.
В 1682 году недоброжелателями бывший корсар был скинут с поста губернатора. Морган писал протесты, но ответов на них так и не последовало. Он пристрастился к бутылке и решил уехать на имевшиеся у него плантации. Когда политические единомышленники бывшего пирата снова обрели власть на Ямайке, Моргану возвращаться было уже поздно, он сильно разжирел и стал самым настоящим пьяницей, и, подобно вымышленному Билли Бонсу и , попал в разряд тех, кого сгубил ром. Скончался Генри Морган 25 августа 1688 года от цирроза печени.
